Цветы. Мифология и истории цветов "а" Мифические растения

Из-за традиционных ассоциаций с богом виноделия плющ считали способным не только вызывать опьянение, но и снимать похмелье. С этой целью римляне использовали сваренные в вине листья плюща. Плутарх сообщает, что менады (вакханки) из свиты Диониса были пьяны и от вина, и от плюща. В Древнем Египте плющ был атрибутом Осириса, научившего египтян виноделию, и Плутарх пишет, что египтяне даже называли плющ «хепосирис, и это имя, как говорят, означает ""побег Осириса"». (Плутарх. Об Исиде и Осирисе).

Ветвь или венок, свитый из плюща, в древности вывешивался у входа в таверну, постоялый двор или лавку виноторговца в знак того, что здесь продается вино. Считалось даже, что древесина плюща способна отделять вино от воды, после того, как их смешают в сделанной из нее же чаше.

Этот вечнозеленый ползучий кустарник древние римляне называли хедера и под этим родовым научным названием – Hedera - плющ вошел в классификационную систему К. Линнея. Цепляясь за стены и стволы деревьев, плющ может подниматься на большую высоту и, покрывая стену сплошным зеленым ковром, свисая с балконов и оконных проемов, служит красочным украшением здания.

Цветет плющ поздно - в сентябре – октябре, а зимой можно увидеть на побегах сине-черные ядовитые ягоды, созревающие следующей весной. Свое название «плющ» это растение могло получить от «плюю», «плевать» в виду неприятного вкуса растения. Известно, что ягоды на ветвях всегда привлекали внимание человека, а поскольку ягоды плюща очень ядовиты, возможно, знающие предостерегали неосторожных лакомок криком «плюй!». Были зафиксированы случаи смертельного отравления этими ягодами.

Китайский путешественник VII в. Вэй-Цзи сообщал, что жители Самарканда в весеннем месяце апреле по современному летоисчислению «ходили по полям в поисках потерянного тела умершего божественного младенца». Сопоставив этот обычай с церемониями праздника тюльпан а, Е.М. Пещерова пришла к заключению, что «первоначальный смысл праздника тюльпана восходит к мистериям, связанным с почитанием умирающего и воскресающего божества природы».

С.П. Толстов еще ранее обратил внимание на рассказ Вэй-Цзи о божественном младенце, отметив, что в нем заключается существо культа Сиявуша – умирающего и воскресающего бога растительности, среднеазиатского двойника Оcириса, Аттиса, Адониса (см. Умирающее и воскресающее божество).

Праздник красного цветка, вероятнее всего, был посвящен весеннему цветку красного цвета; таковыми могли быть в условиях Средней Азии только тюльпан или мак. У узбеков-сартов еще в начале этого века весной происходили гулянья девушек, называемые лола сайли – "праздник маков". Описание праздника "красного цветка" в Шафриканском р-не Бухарской области связывает его с весенним севом. Праздник начинался в месяце Хамал (март)и продолжался в течение месяца. Во время него проводился большой базар и народные гулянья. Характерной деталью праздника была свобода поведения, которая "не разрешалась в другое время".

По армянскому календарю в середине лета - конце старого года и начале нового – устраивался праздник вардавар (вероятно от «вард», «роза» или «вода»). Астхик («звездочка») - богине плотской любви и воды, приносили в дар розу, выпускали голубей, а участники обряда обрызгивали друг друга водой. Имя Астхик восходит к символу богини – планете Венере. Розы и капли воды армянского обряда коррелируют с таджикским представлением о пери: когда она смеется, у нее изо рта падают цветы, когда плачет – падает жемчуг. Вероятно, имена Астхик и Анахита принадлежали одной и той же богине, единый образ которой со временем расщепился на два образа.

Цветок и птица – символы иранской богини Анахиты. В ахеменидскую эпоху греческих богов отождествили с иранскими, и Анахита была отождествлена с Афродитой, а Аполлон – с Митрой, солнечным богом, «заставляющим растения расти». В честь Митры ежегодно в ноябре, в день осеннего равноденствия, устраивался радостный праздник Михраган. Жрецы, увенчанные венками из цветов и трав, читали молитвы. Празднику были посвящены птица Мург-и-Михраган (куропатка) и символы плодородия – цветы и плоды граната.

В Римском культе умерших всегда присутствовали цветы. Однако с цветами был связан и культ плодородия, просматриваемый в празднике в честь италийской богини цветов и юности Флоры – флоралиях. Ее культ являлся одним из древнейших сельскохозяйственных культов Италии, особенно у племен осков и сабинян. Римляне отождествляли Флору с греческой Хлоридой. Праздник длился 3 дня, с конца апреля по начало мая, в течение которых происходили веселые игры, принимавшие иногда разнузданный характер. Люди украшали себя и животных цветами, женщины надевали яркие платья.

Флора была богиней-защитницей цветения и цветов и изображалась с рогом изобилия, из которого она рассыпает цветы по всей земле. В этом весеннем торжестве, посвященном богине, «огромную роль играли гетеры, да и сама Флора именовалась Meretrix (продажной девчонкой, распутницей). Заметное смягчение нравов в период празднества должно было произвести аналогичное воздействие на природу, чтобы призвать ее к плодовитости. В конце III века до н. э. выступления мимов, зачастую весьма непристойные, были отличительной чертой флоралий. Впоследствии эти аграрные ритуалы переродились в чисто народные гулянья.

В Древней Греции самыми известными праздниками цветов были Гиакинфии в Спарте и Антестерии в Афинах. Весенний праздник в Спарте был посвящен юному спартанскому царевичу Гиакинфу, из капель крови которого выросли душистые гиацинты (см. Гиацинт). Центром культа Гиакинфа были Амиклы, где ежегодно в течение трех дней проходили празднества, посвященные ему и Аполлону. В это время были запрещены военные действия.

В Афинах в месяце антестерионе (конец февраля – начало марта) проводился праздник в честь Диониса, носивший название Антестерии (греч. Anthesteria) – «праздник цветов». Первоначально этот праздник, проводившийся 4 марта, был посвящен Флоре и Гекате. На Антестериях, празднике пробуждения весны и памяти умерших, почитался также и Гермес. С введением культа Диониса этот праздник стал праздником торжества бога вина и веселья, сохранив поминальные черты.

Вернуться к списку Растений и мифов >>>
. Роль Растений в мифопоэтических представлениях определяется прежде всего наличием особого растительного «вегетарианского» кода, с чем связано участие растений в многочисленных системах классификаций. Единым растительным образом, воплощающим в себе универсальную концепцию мира, выступает мировое дерево и его варианты – древо жизни , древо познания , шаманское дерево и т.п. Исключительная роль растений – диких и особенно культурных – в жизни человека способствовала мифологизации всего контекста, в котором выступают растения, начиная с земли, понимаемой как материнское лоно растений и жизни вообще, и кончая всеми благоприятными факторами, влияющими на растения (дождь, ветры, град и т.п.). Само поле (так же как и растения) нередко представлялось живым существом, беременной женщиной, ожидающей потомства, или же могилой, скрывающей в себе погибшее зерно. В разных традициях с Р., порождающей их землёй и общей идеей растительного плодородия связано огромное число божеств - Гея , Деметра , Персефона (и Кора), Дионис , Нарцисс , Гиацинт ; Флора , Церера , Вирбий ; Сома , Араньяни ; Укко и др.Во многих традициях выделяется также изоморфизм Р. человеку. Существуют мифологемы о боге или человеке, висящем на дереве (скандинавский Один на дереве Иггдрасилъ , кельтское божество на дереве, Иисус Христос на крестном древе и т.п.), о человеке, вырастающем из Р. или прорастающем в виде Р.(«прорастание» Осириса ; т. н. сады Адониса при том, что сам Адонис был рождён из мирового дерева; возрождение Аттиса в виде цветов и деревьев; растительное прошлое Диониса; связь с деревьями нимф и дриад и т.п.), о превращении мифологических персонажей в Р., в частности в цветы (Дафна , Нарцисс, Гиацинт и др.), о зачатии от плода Р.[дочь реки Сан-гариос зачала Аттиса от вкушения плода миндального (вариант: гранатового) дерева], о происхождении Р. из крови или тела мифологического персонажа.Символика плодородия, процветания, богатства, новой жизни, выраженная в растительном коде, проявляется в сюжетах о том, как в данной традиции научились выращивать Р.; ср.элевсинские мистерии как память о передаче Деметрой начатков земледелия и зёрен пшеницы Триптолему , олицетворяющему тройную вспашку земли, или о том, как люди (боги) научились приготовлять из Р. опьяняющий напиток, вкушение которого даёт силу, процветание, увеличивает плодородие, открывает путь к новой жизни (высшая форма такого божественного напитка - напиток бессмертия, вкушаемый богами). Особые мифы связывают само Р.с мифологическим персонажем, превращённым в него, и с получаемым из него напитком (Сома в индийской традиции, богиня Майяуэль у центральноамериканских индейцев и др.). В греческой мифологии известны связанные с Дионисом мотивы его рождения от громовержца Зевса , поразившего молнией мать Диониса Семелу , расчленения титанами (в культе Диониза-Загрея ), обучения людей виноградарству и виноделию и т.п., в месоамериканской традиции - сюжеты о рождении в преисподней (иногда в месте, пораженном стрелой бога грома) бога маиса , о происхождении из разных его частей съедобных плодов и др. В фольклоре этой схеме соответствуют многочисленные тексты типа "Джон Ячменное зерно», где из семян (зёрен) персонифицированного растения приготовляют хмельной напиток (пиво, эль и т. п.). Многие Р. или их цветы и плоды соотносятся с образами мужского и женского детородного начала. Идея вечной жизни и плодородия может реализоваться и на материале совокупности Р., образующих сад, который в ряде случаев понимается как рай . В библейском варианте в раю произрастают древо жизни и древо познания. В славянской мифологической традиции символика рая связывается и с райским деревом (или яйцом , заключающим в себе скот), и с возрастающей растительной силой, урожаем хлеба (образ рая-каравая), и с персонифицированным образом плодородия - Раем, иногда чередующимся с другим ярко выраженным растительным символом плодородия (в ряде случаев чрезмерного, вырывающегося из-под контроля) - Спорышем .
В космогонических мифах Растения выступают как фактически первый объект из всего, что появилось или было создано богами. Вместе с тем как объект мифологических и ритуальных систем Растения выкристаллизовались позже, чем животные . Ядро мифопоэтических представлений о Растениях предполагает уже более или менее развитые земледельческие культы, и, следовательно, само земледелие, появляющееся гораздо позже, чем скотоводство и тем более охотничий и рыболовный промысел. Поздней мифологизацией Растений, вероятно, объясняется и слабая (в отличие от животных) и к тому же ограниченная связь Растений с тотемизмом, которая отмечается прежде всего в наиболее архаичных культурах, знакомых с самым примитивным земледелием (у папуасов Новой Гвинеи и др.). У племени маринданим тотемические мифы характеризуются наличием таких мотивов, как происхождение банана, кокосовой пальмы , сахарного тростника и т. п., которые хорошо известны и вне тотемической схемы. Германское племя семнонов выводило своё происхождение от деревьев одной рощи, которую они почитали священной; у европейских народов были широко распространены поверья, что люди берут младенцев из-под деревьев (ср. нем. Kleinkinderbaum, букв, «дерево маленьких детей») или что души предков живут в дереве, ветвях, листьях, цветах и т. п. (ср. распространённый мотив божественного голоса или человеческих голосов, слышимых в шелесте листьев, и использование его в предсказаниях, сфере мантики и магии). Д. К. Зеленин связывал с тотемизмом и т. н. «строительные» жертвы, рассматривавшиеся как компенсация за рубку деревьев, из которых строился дом, мост и т. п. В народных представлениях деревья нередко друг с другом (и даже с людьми, обладающими особыми способностями), их нельзя бить, рубить, пилить, осквернять. По этой же причине с деревьями и другими Растения часто связаны многочисленные табу, приметы, поверья и т. п. Нередко Растения рассматриваются и как жилище нечистой силы, злых духов (осина , бузина , корень мандрагоры). Особенно распространены представления о духах Растений как носителях свойств данного Растения. В их числе так называемые хлебные духи или демоны , которых представляли нередко в человеческом или животном облике: «хлебная мать», «хлебная женщина», «хлебный старик», «дева хлеба», «мать хлеба», «мать риса», «ржаной человек», «овсяная невеста» или «хлебные волки» , «ржаные собаки», «ржаные свиньи», «ржаные телки», «ржаные зайцы» и т. п. Характерно, что многие типичные растительные божества (Дионис, Деметра, Аттис, Вирбий и др.) также имеют животные атрибуты (а иногда и ипостаси). В фольклоре сама жатва нередко уподобляется кровавому пиру, убийству. В ряде ближневосточных и средиземноморских традиций существовал обряд оплакивания первого сжатого снопа. В одних случаях земледельческие обряды воплощали самую общую идею плодородия (рождественская ель , верба или т. н. «майское дерево» в Западной Европе, внесение священной ветки, дни цветов, праздники типа римских флоралий , сербскохорватских и отчасти болгарских «Лазарице» и «Кралице» , ЗелёногоЮрия , Ярилина дн я; ср. также завивание берёзки в день Троицы , Маковей , яблочный и др. «спасы» в христианизированных славянских традициях и т. п.), а в других были посвящены конкретным циклам весенне-летнего сезона и соответствующих земледельческих работ (встреча весны, выход в поле, сев, жатва, праздник урожая и т. п.; в этом же ряду стоят и такие древнегреческие обряды, как священная вспашка в месяце Пианепсионе, приуроченная к тесмофориям, варка бобов для предпахатного жертвоприношения, приготовление и раздача священной каши, квалифицируемой как «всезерние»). Растительные символы в их естественном и обработанном (еда, напитки) виде, ритуальные игры и увеселения, а также соответствующие тексты в диапазоне от неприличных шуток до темы смерти (оплакивания) во многом определяют и все другие праздники, непосредственно не связанные с земледельческой проблематикой и темой Растений, в первую очередь брачные обряды (у греков покровительницами брака и брачных союзов были богини земного плодородия Деметра и Персефона - Тесмофоры, т. е. законодательницы) и похороны. Растения - важный атрибут церемонии выбора вождя, поэтических и иных состязаний, суда и др. Особый класс мифов и этнологических легенд объясняют появление и распространение культурных Растений. Нередко их происхождение связывается с деятельностью культурного героя. Объектами мифологизации становятся не только сами Растения, но и их корни, листья, ветви, а также те части, которые выражают квинтэссенцию не только данного, но и вообще всех Растений (цветы, плод, зерно, семя). Плод (фрукт) в различных мифологических традициях символизирует идею изобилия, плодородия, успеха, жатвы; в духовном плане - мудрость (в геральдике - счастье, удачу, мир и т. п.). В христианстве плод - символ небесного блаженства, добродетели, атрибут девы Марии . Запретный плод с древа познания добра и зла ассоциируется с яблоком , фигой , лимоном , апельсином, гранатом, грушей, айвой. Духовный плод - в христианской традиции представлен фиговым деревом с плодами на нём и цветами, сливой, виноградной лозой и т. д. Зерно и семя - самый общий и глубокий из всех растительных символов, подчёркивающих идею непрерывности развития жизни и плодородия (в животном коде им соответствует яйцо).
Мифологизации подвергаются не только деревья и другие крупные Растения, но и травы, мох и другие объекты растительного мира. Трава нередко выступает как символ простых людей, покорности, подчинённости, безвестности, неприметности, но также и полезности. В японской традиции известно противопоставление травы как женского начала, деревьям как мужскому началу. С травой связаны идеи долголетия и здоровья. В ряде традиций распространено представление о траве как о волосах некоего первочеловека, из членов которого возникла земля или Вселенная . Некоторые мифологически отмеченные травы широко используются в ритуалах.
Особые системы символических значений образуют цветы и

Взглянем, какие известны мифические растения в индийских традициях. Мировое дерево в мифологической модели мира индоевропейцев является символом единства трех миров – верхнего (небесного), среднего (наземного) и нижнего (подземного). Согласно этим верованиям, крона Мирового дерева достигает небес, корни опускаются в преисподнюю, а ствол обозначает центр земли, ее ось. Относительно поверхности земли ствол Мирового дерева символизирует центр основных направлений: восток, запад, север и юг. Поэтому Мировое дерево окружают еще четыре бога со своими священными животными, обозначающие стороны света. В индийской мифологии ось трех миров – это гора Меру, однако символика Мирового дерева также присутствует во многих других мифах.

В индуистской мифологии часто упоминается дерево, растущее в Предначальном океане. Согласно некоторым источникам, это дерево Ветаса, выросшее при создании мира из осколков скорлупы Золотого Яйца. Видимо, у него существует реальный прототип, ибо деревья ветаса во многих источниках упоминаются как растущие в природе. По другим источникам, Нараяна, Верховный Бог, возлежит на листе дерева баньян, плывущего по предначальным водам (Нара), и сосет палец ноги, символизирующий вечность. В еще одном варианте этого мифа Нараяна в образе младенца возлежит на ветвях дерева баньян, растущего из Предначального океана.

В упанишадах в качестве метафоры творения выступает ашваттха (пиппал), «корень которого – вверху, а ветви растут вниз». В мифологической символике «Махабхарата» в качестве эквивалента «мирового древа» фигурирует дерево ньягродха (санскр. nyag-rodha–«вниз растущее»). Название объясняется спецификой строения этого растения: его ветви-корни, уходят вниз и врастают в землю. Ашваттха, пиппал, баньян, ньягродха – названия растений из рода фикусов, о которых будет рассказано в дальнейшем.

Мифические растения. Дерево Париджата.

Добытое при пахтании океана дерево Париджата посадил в своем саду бог Индра, царь богов и владыка райского мира Индралоки. Кора дерева была из золота, украшали его пробивающиеся молодые листочки цвета меди и ветви с многочисленными гроздьями ароматных плодов. Риши Нарада принес цветок этого дерева в подарок своему другу Кришне, а тот подарил его одной из своих жен – Рукмини. Нарада сообщил об этом другой жене Кришны – Сатьябхаме, удивившись, что цветок не был преподнесен ей как любимой жене. Сатьябхама, конечно, расстроилась, и тогда Нарада посоветовал ей попросить у Кришны в подарок само дерево Париджата, с тем чтобы посадить его возле дома. Но дерево принадлежало Индре, который не расстался бы с ним добровольно, и Кришне пришлось бы похитить Париджата. Дав такой совет, мудрец полетел к Индре и предупредил его, чтобы тот построже охранял дерево, после чего стал ждать развития событий.

Сатьябхама удалилась в «комнату гнева», где уединялись жены, чувствовавшие себя несчастными. Когда Кришна пришел к ней, она в доказательство любви попросила подарить ей дерево Париджата. Прокравшись в сад Индры, Кришна начал выкапывать Париджата, чтобы унести дерево с корнями и посадить у дома Сатьябхамы. Тут появился Индра, однако, увидев, кто был похитителем – ведь Кришна являлся аватаром бога Вишну – он великодушно разрешил унести дерево. Кришна доказал свою любовь обеим женам: посадил дерево в саду Сатьябхамы, но ветви его простирались над садом Рукмини, роняя туда свои цветы. После смерти Кришны город Дварака, где он жил, погрузился в океан, а дерево Париджата возвратилось на небеса.

Вероятно, прежде чем «возвратиться на небеса», это замечательное дерево успело расплодиться, поскольку деревья париджата, или хар сингхар, до сих пор растут в Индии. Цветы их напоминают жасмин, однако трубочки венчика окрашены в оранжевый цвет. Асвагоса, духовный наставник царя Канишки, при описании джунглей нижнего пояса Гималаев упоминает немало прекрасных деревьев, в том числе и париджата, сияющие в своем величии и царственно возвышающиеся над другими деревьями, обремененными пышным цветением. Широко распространены они в садах восточного Раджастана.

Мифические растения. Кальпа-врикша.

В индийском эпосе часто упоминается Кальпа-врикша, в переводе «дерево желаний», образ которого запечатлен в древнеиндийских скульптурных украшениях. Согласно легенде, надо встать под ветви дерева, и оно даст все, что у него попросят. Кальпа-врикше посвящено одно из самых ранних скульптурных изображений растительности в Индии. Оно было создано в Беснагаре в IIIвеке до н.э. исейчас находится в музее Калькутты. М.Радхава описывает это дерево как баньян, у подножья которого изображены кувшины и раковина, из которой сыплются монеты и цветки лотоса. Кальпа-врикшей нередко называют и кокосовую пальму.

Считается, что в лесу Вриндавана, любимом месте игр Кришны в детстве, раньше росли кальпа-врикши, но какие именно это были деревья, установить не удалось. По убеждению кришнаитов, эти деревья исполняли желания далеко не всякого человека, подходившего к ним с просьбой. Сначала просящий должен был стать преданным Господа Кришны. Дерево желаний беспристрастно и свободно от материальных привязанностей. Оно одаривает исполнением желаний только того, кто заслуживает такой милости.

Индийский ботаник К.М.Вайд склонен считать прототипом этого волшебного дерева баобаб, однако баобабы в Индии не растут. Возможно, Вайд имел в виду шемал (шалмали)– хлопковое дерево из рода Bombax, виды которого часто также называют баобабами. Хлопковое, или шелковое, дерево (B.malabaricum или B.ceiba)– одно из самых крупных деревьев Индии. Хлопковым это дерево называют потому, что его плоды содержат массу тонких волосков, которые используют вместо ваты. Весной его длинные ветви покрываются алыми чашеобразными цветами, «что делает дерево похожим на многорукую богиню Лакшми, которая держит на своих ладонях красные лампы» (М.Рандхава).

Мифические растения. Дерево Джамбу.

В пуранах рассказывается о семи мифических материках, внутренним из которых является наш мир. Этот мир именуется Джамбудвипа (материк Джамбу) по названию мифического дерева Джамбу, которое растет на одной из гор. Плоды этого дерева размером со слона, созревая, они падают на гору, и их сок образует реку Джамбу, воды которой несут здоровье и жизнь. Существует и реальное дерево джамбу, или «розовая яблоня», которое вполне можно вырастить.

В буддийской космогонии Джамбудвипа – один из четырех материков мироздания, мир людей, расположенный с южной стороны горы Сумеру. На севере материка, между горами Снежной и Благовонной, находится жилище царя драконов и четырехугольное море Мапама, на берегу которого и растет дерево Джамбу. Дерево получило название от звука «джамбу», с которым его созревшие плоды падают в море. Часть их служит пищей царю драконов, а часть превращается в золото реки Джамбу, которую называют «златоносной». Еще севернее обитает царь деревьев Сала.

В.Н. Топоров Растения Мифы народов мира в 2-х т. М., 1992

РАСТЕНИЯ. Роль Р. в мифопоэтических представлениях определяется прежде всего наличием особого расти-тельного («вегетативного») кода, с чем связано участие Р. в многочисленных системах классификации. Единым растительным образом, воплощающим в себе универсальную концепцию ми-ра, выступает мировое древо (см. Древо мировое и его варианты — дре-во жизни, древо познания, шаманское древо и т. п.). Исключительная роль Р. — диких и особенно культурных — в жизни человека способствовала ми-фологизации всего контекста, в кото-ром выступают Р., начиная с земли, понимаемой как материнское лоно Р. и жизни вообще, и кончая всеми бла-гоприятными факторами, влияющими на Р. (дождь, ветры, град и т. п.). Само поле (так же, как и Р.) нередко представлялось живым существом, беременной женщиной, ожидающей потомства, или же могилой, скрываю-щей в себе погибшее зерно.

В разных традициях с Р., порождающей их зем-лёй и общей идеей растительного пло-дородия связано огромное число бо-жеств — Гея, Деметра, Персефона (и Кора), Дионис, Нарцисс, Гиацинт; Флора, Церера, Вирбий; Сома, Ара-ньяни; Укко и др.

Во многих тради-циях выделяется также изоморфизм Р. человеку. Существуют мифологемы о боге или человеке, висящем на дере-ве (скандинавский Один на дереве Иггдрасиль, кельтское божество на дереве, Иисус Христос на крестном древе и т. п.), о человеке, вырастаю-щем из Р. или прорастающем в виде Р. («прорастание» Осириса; т. н. сады Адониса при том, что сам Адонис был рождён из мирового дерева; возрож-дение Аттиса в виде цветов и деревьев; растительное прошлое Диониса; связь с деревьями нимф и дриад и т. п.), о превращении мифологических персо-нажей в Р., в частности в цветы (Дафна, Нарцисс, Гиацинт и др.), о зачатии от плода Р. [дочь реки Сан-гариос зачала Аттиса от вкушения плода миндального (вариант: грана-тового) дерева], о происхождении Р. из крови или тела мифологического персонажа.

Символика плодородия, процветания, богатства, новой жизни, выраженная в растительном коде, про-является в сюжетах о том, как в дан-ной традиции научились выращивать Р.; ср. элевсинские мистерии как па-мять о передаче Деметрой начатков земледелия и зёрен пшеницы Триптолему, олицетворяющему тройную вспашку земли, или о том, как люди (боги) научились приготовлять из Р. опьяняющий напиток, вкушение кото-рого даёт силу, процветание, увеличи-вает плодородие, открывает путь к новой жизни (высшая форма такого божественного напитка — напиток бессмертия, вкушаемый богами). Осо-бые мифы связывают само Р. с мифо-логическим персонажем, превращен-ным в него, и с получаемым из него напитком (Сома в индийской тради-ции, богиня Майяуэль у центрально-американских индейцев и др.). В гре-ческой мифологии известны связан-ные с Дионисом мотивы его рождения от громовержца Зевса, поразившего молнией мать Диониса Семелу, рас-членения титанами (в культе Диониса-Загрея), обучения людей вино-градарству и виноделию и т. п., в месоамериканской традиции — сюже-ты о рождении в преисподней (иногда в месте, пораженном стрелой бога гро-ма) бога маиса, о происхождении из разных его частей съедобных плодов и др. В фольклоре этой схеме соответ-ствуют многочисленные тексты типа «Джон Ячменное зерно», где из семян (зёрен) персонифицированного расте-ния приготовляют хмельной напиток(пиво, эль и т. п.). Многие Р. или их цветы и плоды соотносятся с образами мужского и женского детородного на-чала. Идея вечной жизни и плодоро-дия может реализоваться и на мате-риале совокупности Р., образующих сад, который в ряде случаев понима-ется как рай. В библейском варианте в раю произрастают древо жизни и древо познания. В славянской мифо-логической традиции символика рая связывается и с райским деревом (или яйцом, заключающим в себе скот), и с возрастающей раститель-ной силой, урожаем хлеба (образ рая-каравая), и с персонифицирован-ным образом плодородия — Раем, иногда чередующимся с другим ярко выраженным растительным символом плодородия (в ряде случаев чрезмер-ного, вырывающегося из-под контро-ля) — Спорышем.

В космогонических мифах Р. высту-пают как фактически первый объект из всего, что появилось или было создано богами. Вместе с тем как объект мифологических и ритуальных систем Р. выкристаллизовались позже, чем животные. Ядро мифопоэтических представлений о Р. предполагает уже более или менее развитые земледель-ческие культы, и, следовательно, само земледелие, появляющееся гораздо позже, чем скотоводство и тем более охотничий и рыболовный промысел. Поздней мифологизацией Р., вероят-но, объясняется и слабая (в отличие от животных) и к тому же ограничен-ная связь Р. с тотемизмом, которая отмечается прежде всего в наиболее архаичных культурах, знакомых с са-мым примитивным земледелием (у па-пуасов Новой Гвинеи и др.). У племе-ни маринданим тотемические мифы характеризуются наличием таких мо-тивов, как происхождение банана, кокосовой пальмы, сахарного тростни-ка и т. п., которые хорошо известны и вне тотемической схемы. Германское племя семнонов выводило своё проис-хождение от деревьев одной рощи, которую они почитали священной; у европейских народов были широко распространены поверья, что люди бе-рут младенцев из-под деревьев (ср. нем. Kleinkinderbaum, букв, «дерево маленьких детей») или что души предков живут в дереве, ветвях, листь-ях, цветах и т. п. (ср. распространён-ный мотив божественного голоса или человеческих голосов, слышимых в шелесте листьев, и использование его 1 предсказаниях, сфере мантики и магии). Д. К. Зеленин связывал с тотемизмом и т. н. «строительные» жертвы, рассматривавшиеся как ком-пенсация за рубку деревьев, из кото-рых строился дом, мост и т. п. В на-родных представлениях деревья нередко воспринимаются как живые суще-I етва: они чувствуют, дышат, говорят друг с другом (и даже с людьми, об-ладающими особыми способностями), их нельзя бить, рубить, пилить, осквер-нять. По этой же причине с деревьями и другими Р. часто связаны много-численные табу, приметы, поверья и т. п. Нередко Р. рассматриваются и как жилище нечистой силы, злых ду-хов (осина, бузина, корень мандра-горы). Особенно распространены представления о духах Р. как носи-телях свойств данного Р. В их числе т. н. хлебные духи или демоны, кото-рых представляли нередко в челове-ческом или животном облике: «хлеб-ная мать», «хлебная женщина», «хлеб-ный старик», «дева хлеба», «мать хле-ба», «мать риса», «ржаной человек», «овсяная невеста» или «хлебные вол-ки», «ржаные собаки», «ржаные сви-ньи», «ржаные телки», «ржаные зай-цы» и т. п. Характерно, что многие ти-пичные растительные божества (Дио-нис, Деметра, Аттис, Вирбий и др.) также имеют животные атрибуты (а иногда и ипостаси). В фольклоре сама жатва нередко уподобляется кроваво-му пиру, убийству. В ряде ближнево-сточных и средиземноморских тради-ций существовал обряд оплакивания первого сжатого снопа. В одних слу-чаях земледельческие обряды вопло-щали самую общую идею плодородия (рождественская ель, верба или т. н. «майское дерево» в Западной Европе, внесение священной ветки, дни цветов, праздники типа римских флоралий, сербскохорватских и отчасти болгар-ских «Лазарице» и «Кралице», Зелёно-го Юрия, Ярилина дня; ср. также зави-вание берёзки в день Троицы, Мако-вей, яблочный и др. «спасы» в христиа-низированных славянских традициях и т. п.), а в других были посвящены конкретным циклам весенне-летнего сезона и соответствующих земледель-ческих работ (встреча весны, выход в поле, сев, жатва, праздник урожая и т. п.; в этом же ряду стоят и такие древнегреческие обряды, как священ-ная вспашка в месяце Пианепсионе, приуроченная к тесмофориям, варка бобов для предпахатного жертво-приношения, приготовление и раздача священной каши, квалифицируемой как «всезерние»). Растительные сим-волы в их естественном и обработан-ном (еда, напитки) виде, ритуальные игры и увеселения, а также соответ-ствующие тексты в диапазоне от неприличных шуток до темы смерти (оплакивания) во многом определяют и все другие праздники, непосредст-венно не связанные с земледельческой проблематикой и темой Р., в первую очередь брачные обряды (у греков по-кровительницами брака и брачных союзов были богини земного плодоро-дия Деметра и Персефона — Тесмофоры, т. е. законодательницы) и похо-роны. Р. — важный атрибут церемонии выбора вождя, поэтических и иных состязаний, суда и др. Особый класс мифов и этнологических легенд объяс-няют появление и распространение культурных Р. Нередко их происхож-дение связывается с деятельностью культурного героя.

Объектами мифологизации стано-вятся не только сами Р., но и их корни, листья, ветви, а также те части, которые выражают квинтэссенцию не только данного, но и вообще всех Р. (цветы, плод, зерно, семя). Плод (фрукт) в различных мифологических традициях символизирует идею изоби-лия, плодородия, успеха, жатвы; в духовном плане — мудрость (в гераль-дике — счастье, удачу, мир и т. п.). В христианстве плод — символ небес-ного блаженства, добродетели, атри-бут девы Марии. Запретный плод с древа познания добра и зла ассоции-руется с яблоком, фигой, лимоном, апельсином, гранатом, грушей, айвой. Духовный плод — в христианской традиции представлен фиговым дере-вом с плодами на нём и цветами, сли-вой, виноградной лозой и т. д. Зер-но и семя — самый общий и глубокий из всех растительных символов, под-чёркивающих идею непрерывности развития жизни и плодородия (в жи-вотном коде им соответствует яйцо).

Бамбук играет существенную роль в китайской и японской символике, яв-ляется одним из атрибутов новогод-него, брачного и похоронного образов.

Берёза в ряде традиций символизи-рует свет, сияние, чистоту, неясность, женственность и т. п. В друидической традиции берёза — дерево начала, символ первого месяца года (24 де-кабря — 21 января). В Риме атрибуты из берёзы использовались при вступ-лении консула в правление. В Шотлан-дии берёза связывалась с представ-лениями о покойниках.

Боярышник в кельтской традиции — дерево божества зимы и тьмы, в дру-гом варианте, связанном с той же те-мой, боярышник является отцом Олве-на, который из-за тяжёлых больших ресниц, покрывавших его плечи, был не в состоянии видеть до тех пор, пока ему (как славянскому Вию) не под-нимали ресницу вилами. Кельты счи-тали боярышник деревом принуди-тельного целомудрия. Он связывался с маем как месяцем ритуального воз-держания от полового общения, позлее ставшего месяцем оргиастических об-рядовых празднеств вокруг «майского» дерева. В Древней Греции ветки боярышника возжигали на алтарях Гимена, а цветы украшали невесту на брачной церемонии (ср. рус. боярыш-ник, боярышня, барышня). В христи-анской традиции связан с девой Марией.

Бузина в мифопоэтических пред-ставлениях разных народов принадлежит к числу, как правило, сомнитель-ных Р., связанных с несчастьем, смер-тью, злыми духами, существами хтонического типа. В некоторых верси-ях христианского предания Иуда по-весился на бузине; вместе с тем у некоторых христианских авторов она называется и деревом распятия. В Ирландии считалось, что ведьмы используют прутья бузины как лоша-дей. С бузиной связывают насылание дурных снов, иногда дивинаций (ср. мифологизированный образ бузины в «Золотом горшке» Э. Т. А. Гофмана). В то же время у пруссов бузина — священное дерево. Под ней обитают Пушкайтс и находящиеся у него в услужении гномы-барздуки и марко-поли.

Бук нередко выступает как символ величественности, процветания, чести и победы, стойкости и полноты жиз-ненных сил. Позднее с ним начинает связываться символика письменности, буквенного знания, литературы (рус. буква, англо-сакс. bос, англ. book «книга» и др.).

Гранат в ряде традиций выступает в функции райского (золотого) яб-лока, плода от древа познания, чудес-ного средства (в ряде сказочных мо-тивов). В Древней Греции считался образом смерти, забвения, но и бо-жественной пищи, надежды на бес-смертие, что находит объяснения в мифе о Персефоне, проглотившей гра-натовое зернышко. Считалось также, что гранат возник из крови Диониса. В христианстве образ граната соот-носится с даром, который принесён Иисусом Христом с небес (ср. также представление о гранате как знаке божьего благословения в индуизме); гранат — одна из эмблем девы Марии. В Корее гранат трактовался как пища богов и посвящался умершим предкам.

Дуб во многих индоевропейских традициях — священное дерево, не-бесные врата, через которые божество может появиться перед людьми, жили-ще бога или богов. Дуб посвящен Перкунасу (видимо, и Перуну), Тору, Зевсу, Юпитеру и другим громоверж-цам; разбитый молнией дуб в одних традициях считался недобрым, в других (например, в Литве), напротив, благоприятным знаком. Дуб иногда выступает и как образ дерева, на ко-тором распято лишённое производи-тельных сил божество (часто солнеч-ное), которому, впрочем, суждено возродиться. Особую роль в мифоло-гии играет образ дуба, увитого «зо-лотой ветвью» омелы. Священным счи-талось и дубовое полено; с его помо-щью поддерживался вечный огонь в храме Весты; его ритуально сжигали в середине лета, сопоставляя это действие с лишением божества плодо-родия его мужской силы. Вместе с тем сожжение полена рассматривалось и как акт, ведущий к воскресе-нию духа плодородия (характерно в этой связи широкое использование дубового пепла в народной медицине). Дубовая палица в качестве орудия громовержца или солнечного бога символизировала твёрдость власти, суровость. Венок из дубовых листьев отсылал к идее силы, мощи, достоин-ства. У дуба, почитаемого как царское дерево совершались важнейшие ри-туалы (жертвоприношения, суд, клят-вы и т. п.), устраивались праздники. В библейской традиции дуб (наряду с кедром) символ гордости и высоко-мерия; у дуба становится царём Авимелах, под дубом восседает Саул, под дубом погребают Дебору, под дубом Иаков закапывает чужих бо-гов, на дубе находит свой конец Авес-салом. У христиан дуб — эмблема Христа (по некоторым версиям хри-стианского предания крест распятия был сделан из дуба). В Древней Гре-ции центром святилища Зевса в Додоне был старый дуб, под которым находился источник. Зевсу был по-священ и особый крылатый дуб, на который было наброшено покрывало с изображением земли, океана и звёзд. В Афинах мальчик, произносивший во время элевсинских мистерий брачную формулу, увенчивался дубовыми листьями и терниями (в Риме дубо-вые ветви носили в брачных процес-сиях, видя в них символ плодородия). По некоторым версиям из дуба была сделана мачта корабля аргонавтов. В дуб и липу были посмертно превра-щены богами Филемон и Бавкида. «Дубовыми» нимфами являлись также греческие дриады и гамадриады. Дубу отводилась значительная роль в мифопоэтических представлениях кель-тов. В частности, под дубом творит свои чары герой народных преданий Мерлин. В ряде традиций с дубом свя-зывалось происхождение человеческо-го рода.

Ель — символ храбрости, смелости (до дерзости, безрассудства), припод-нятого состояния духа, верности, бес-смертия, долголетия, надменности, царских достоинств. В Древней Гре-ции ель считалась деревом надежды (бытовало представление, что троян-ский конь был частично сделан из ели; греки использовали еловые ветви при прорицаниях). В кельтском друидиче-ском календаре ели посвящен день 23 декабря, когда согласно кельтской традиции, рождается божественное дитя, воплощающее дух плодородия. Рождественская ель символизирует начало годового цикла и жизни в це-лом. Еловая шишка — символ огня жизни, начала, восстановления здо-ровья; в ряде традиций ассоциируется с фаллосом. Впрочем символом огня (в т. ч. и небесного) являлась и сама ель, возможно, из-за сходства её

формы с формой пламени (ср. англ. fir, «ель», fire, «огонь»).

Ива имеет различные (часто проти-воположные) символические значения, встречающиеся иногда в одних и тех же традициях. Она может выступать в функции мирового древа или древа жизни и символизировать долголетие и обилие жизни. В европейской низо-вой традиции иве приписывались чары против луны и ведьм. В средневеко-вой Европе её называли деревом пев-цов и поэтов, поскольку считалось, что она способна даровать красно-речие. В Китае с ивой связывались представления о женской красоте, мягкости, податливости, о весне; су-ществовало поверье о способности ивовых ветвей, вывешенных на воро-тах, отгонять злых духов, что согла-суется и с более общим представ-лением об иве как средстве связи с духовным миром. Комплекс отрица-тельной семантики образа ивы вклю-чает такие символы, как несчастье и невежество (у древних евреев), пе-чаль, грусть, смерть, похороны (ср. образ плакучей ивы в фольклоре и поэзии), В Древней Греции ива посвящалась женским божествам, так или иначе связанным с идеей смерти (Геката, Кирка, Персефона). В Япо-нии ива — дерево печали, слабости, но и нежности, девичьего изящества, спокойствия, потребности в постоян-стве или соединении.

Пальма во многих ближневосточ-ных традициях древности (Двуречье, Финикия, Египет) выступала в функ-ции древа жизни (как древо жизни, соотнесённое с праведным человеком, пальма иногда изображается и в христианском искусстве), а в Древ-нем Египте и как образ времени, года. В ряде традиций понимается как образ фаллоса с вырывающимся из него пламенем или как андрогиническая и солярная эмблема, соотносимая с об-разами типа «майского» дерева. В хри-стианском искусстве — символ муче-ничества и чистоты, знак посетивших гроб господень (также талисман про-тив искушений), «пальмовым воскре-сеньем» называется день въезда Иисуса Христа в Иерусалим.

Персиковое дерево, его плоды, цве-ты и ветви пользовались особым почи-танием в Древнем Китае как один из основных символов бессмертия. Ветви и цветы, в частности, использовали для изгнания демонов, при лечении " болезней, как амулеты (особенно при эпидемиях). Из персикового дерева изготовлялся ряд ритуальных пред-метов. Считалось, что из него были сделаны стрелы, которыми Чжан Сянь поражал небесного пса. Идея бес-смертия, связывавшаяся с персико-вым деревом и плодом, мифологиче-ски мотивировалась преданиями о Си-ван-му с её персиковыми садамибессмертия. Персиковый цвет, отли-чающийся особой нежностью, симво-лизировал женское начало (весной во время свадьбы невесте преподно-силась цветущая персиковая ветвь). Персиковое дерево и плоды почита-лись также в Иране, странах Ближ-него Востока, Средней Азии и др.

Тростник в Восточном Средиземно-морье (в частности, в Египте) выступает как эмблема царской вла-сти, в христианстве, напротив, — сим-вол смирения, но и справедливости. Триада (тростник, лилия и дубовый лист) в восточнохристианской тради-ции воплощает слабость человека (тростник), преображённую через воскресение (лилия) в силу (дубовый лист). У древнего населения Цент-ральной Америки символ засухи, ут-раченной юности и жизненного тепла. В греческой мифологии с тростником связывается огонь как жизненное начало (Прометей приносит огонь людям в полом тростнике). В мифах из тростника изготовляются различ-ные духовые музыкальные инструмен-ты, нередко фигурирующие в мифо-логических текстах (ср. свирель Пана).

Фиговое дерево (смоковница) пони-мается как символ брака, плодови-тости, вожделения, женского начала, но и истины; часто сопоставляется с образом многогрудого дерева (пло-ды видны раньше чем листья). Листья и плоды иногда толкуются как сочетание мужского и женского начал, символизирующее жизнь и любовь. Иногда фиговым считается библей-ское древо познания добра и зла. Фи-говый лист был первой одеждой Ада-ма по вкушении им запретного пло-да. В мусульманской традиции плод фигового дерева считается священ-ным. В буддизме с фиговым деревом ассоциируется священное дерево бодхи, под которым Будде открылась истина.

Мифологизации подвергаются не только деревья и другие крупные Р., но и травы, мох и другие объекты ра-стительного мира. Трава нередко вы-ступает как символ простых людей, покорности, подчинённости, безвест-ности, неприметности, но также и по-лезности. В японской традиции извест-но противопоставление травы как женского начала деревьям как муж-скому началу. С травой связаны идеи долголетия и здоровья. В ряде тради-ций распространено представление о траве как о волосах некоего перво-человека, из членов которого возникла земля или Вселенная. Некоторые ми-фологически отмеченные травы ши-роко используются в ритуалах. Мох нередко символизирует скуку, в Япо-нии старость.

Особые системы символических значений образуют цветы и грибы.