Как наука соотносится с религией. Соотношение религии и науки

Московский государственный университет Путей Сообщения

(МИИТ)

Реферат

на тему

"Проблема соотношения науки и религии"

Москва

План.

Введение.

1. Понятие "наука" и понятие "религия".

2. История соотношения науки и религии.

3. Проблема соотношения науки и религии.

4. Дальнейшее развитие соотношения науки и религии.

Заключение.

В развитии общества и цивилизации наука и религия - каждая по-своему, каждая выражая идеи и позиции своим языком - играют очень важную роль. Они обосновывают духовные ценности цивилизации, совместно разделяемые людьми духовные позиции и убеждения, объединяющие массы людей в единый народ, дающие народу духовный смысл и стимул жизни и бытия.

Так что же такое наука и религия?

Религия - специфическая форма общественного сознания, отличительным признаком которой является фантастическое отражение в сознании людей господствующих над ними внешних сил, при котором земные силы принимают вид неземных.

Наука - специализированная деятельность сообществ ученых, направленная на получение и использование знания.

В истории соотношения науки и религии условно можно выделить 3 этапа: первый этап - приблизительно до середины 19 века, второй - с середины 19 века до середины 20 века, после этого - третий этап.

В середине 19 века появился "научный атеизм", развивший активную атаку против религии. До этого религия находилась как бы до "научно-атеистической" стадии. Атеизм тогда тоже существовал, но он был более или менее локальным явлением. И хотя атеизм постепенно распространялся, но в основном люди были верующими, и религия не считала атеизм своей главной проблемой. Однако, в середине 19 века появился "научный атеизм", который не просто провозглашал "веру в то, что Бога нет", но и то, что он является наукой и опирается на науку, а поскольку наука - двигатель прогресса, то всякий, кто выступает за движение прогресса, должен встать на позиции атеизма. Тем самым атеизм смог очень широко распространиться, массовый переход на сторону атеизма приобрел обвальный характер. Возникла ситуация, в которой религия вынуждена была перейти к обороне. Религия перешла в стадию "анти-атеизма", когда борьба с атеизмом была объявлена чуть ли не главной задачей религии.

На втором этапе наука была в некотором смысле отождествлена с атеизмом, поэтому религия защищалась зачастую одновременно и от атеизма, и от науки.

В середине 20 века произошел кардинальный поворот: научный атеизм умер. Мы переходим в третью стадию, которая является пост-атеистической. В научном мировоззрении произошел поворот, однако, еще не все общественное сознание этот переворот осознало. Поворот этот связан с созданием и научно-философским осмыслением двух самых главных научных концепций начала 20 века: теории относительности и квантовой механики.

На протяжении всех этих периодов в соотношении науки и религии возникают проблемы , на которые до сих пор не найдены решения. Наиболее актуальной из них является проблема о происхождении мира. Наука объясняет происхождение мира по случайности в результате Большого Взрыва из некого бесконечно малого объекта. Религия же отвечает просто - это творение Бога. Сначала он сотворил небо и землю, затем создал мир растений, потом - птицы и животные, и, наконец, был сотворен человек.

Религия дает человеку знание о том, для чего он живет и как он должен жить. Наука не может ответить на эти вопросы - она лишь пытается узнать как устроен материальный мир.

Наука и религия - эти два пути познания реальности - должны не просто быть независимыми сферами, но в гармоническом сочетании способствовать общему движению человечества по пути к Истине.

Дальнейшее развитие соотношения этих двух понятий сводится к тому, что в рамках культуры и цивилизации они постоянно будут продолжать развиваться во взаимодействии, соревнуясь, конфронтируя и конфликтуя друг с другом, но стараясь не уступать друг другу, а отстаивать и сохранять свои позиции.

В последнее время контакты науки и религии только усилились и окрепли, о чем свидетельствует и опыт России. Л.Н.Митрохин: "Мы привыкли повторять: "Когда наука делает шаг вперед, религия отступает на шаг назад." В жизни все оказывается гораздо сложнее. Наука, действительно, рвется вперед, а вот религия отступает не назад, а куда-то вбок, чтобы затем обнаружить себя в массовых религиозных движениях, в обострении конфликтов на религиозно-этнической почве, столь характерных для современности". При этом религия не только отступает, но и наступает, выявляет новые возможности, новые методы и средства воздействия на людей, повышения своего места и своей роли в жизни общества и государства, что особенно стало явным в России в годы XXI столетия.

Из вышесказанного следует , когда религия и наука исповедуют веру в Бога, первая ставит Бога в начале, а вторая - в конце всех мыслей. Религия и наука ни сколько не исключают друг друга.

Незримая грань между наукой и религией занимает наш ум, поскольку она разделяет две важные стороны человеческой природы - физическую и духовную. Наука никоим образом не должна отрицать духовный опыт, ровно как и религиозная вера не может исключить свободу развития. Наука и религия не могут заменить друг друга, ровно как и не должны быть вульгарно соединены, т.е. сведены к научной религии или религиозной науке.

Две неотъемлемые части мировой культуры - наука и религия, в сущности, имеют одинаковые корни, питаемые способностью человека удивляться и задавать вопросы. Первая разрабатывает рациональный подход к разгадке тайны мироздания, который позволяет нам детально изучать окружающий нас мир. Вторая берет начало, с одной стороны, в том священном ужасе, который внушает нам величие Вселенной, с другой, в желании познать Создателя и наше место в осуществлении Его замысла.

Такой подход к проблеме соотношения науки и религии позволяет жить человеку в цивилизованном мире, "созданным" наукой, при этом не теряя своих духовных и культурных ценностей.

Список используемой литературы.

Журнал "Вопросы философии", Российская академия наук, гл.редактор Лекторский В.А., Москва, 2006 г.

Философский словарь, редактор Фролов И.Т., Политиздат, 1981 г.

Словарь научных терминов, редактор Кузнецов В.Г., Инфра-М, 2004 г.

Истоки религии, Григоренко Н.Ф., "Слово", 1991 г.

История религии, Мень А., "Слово", 1991 г.

В статье мы кратко рассмотрим аспекты взаимоотношений религии и науки в истории и в современном мире, определим сходства и различия, общее и особенное, аргументы за и против, а также пути взаимодействия религии и науки.

История и современность

История взаимоотношений религии и науки как таковых берет начало в XVII-XVIII веках в Европе , когда с развитием естественных наук обостряется противостояние христианской религии (или философско-теологического типа мировоззрения , господствовавшего в ) и науки, которая формировала новый, «объективистский» или научный тип мировоззрения . Римско-католическая церковь, а также и протестантские церкви и общины подвергали репрессиям ученых как еретиков, которые ставили под сомнение Священное Писание. Так, в 1553 году протестантами-кальвинистами в Женеве был сожжен испанский естествоиспытатель и врач Мигель Сервет (ранее приговорен к смерти и католической инквизицией). В 1600 г. за пропаганду коперниканского учения был осужден инквизицией и сожжен Джордано Бруно. В 1616 г. Ватикан официально признал опасной ересью гелиоцентрическую систему, с чем связан и инквизиционный процесс против Галилео Галилея в 1632 г. С 1559 по 1948 год издавался «Индекс запрещенных книг», в который наряду с некатолической (главным образом протестантской ) религиозной литературой попадали и произведения выдающихся философов и ученых (в том числе и католиков), запрещенные к чтению верным католической церкви.

С другой стороны, в светской науке и распространяется понимание как слепой веры; формируется рационализм как безграничная, именно «слепая» вера в способности разума; а в XIX в. — позитивизм , который отдает бесспорное преимущество позитивным наукам перед религией и . Результатом стало не только распространение светской культуры, превращение религии в «частное дело», но и призывы к фактическому уничтожению католической церкви — «раздавим гадину!» (Вольтер) и попытки вообще уничтожить религию, как «опиум народа» (К. Маркс ). Между тем, опыт научного развития, научные революции могут уже доказать, что научное знание, которое якобы должно основываться на бесспорных доказательствах, на самом деле часто оказывается ошибочным и требует пересмотра, во всяком случае, всегда имеет относительный, а не абсолютный характер.

Согласно западной традиции (культурам Востока свойственен синкретизм) наука как точное и эмпирически выверенное знание, существующее во благо человечества, противопоставляется религии, постулаты которой предполагается воспринимать на веру. При этом научная традиция рассматривается обособлено, исключая взаимосвязь с другими способами познания мира. В обыденном представлении философы и ученые прошлого предстают как борцы с нерациональной религиозной стороной действительности. Однако такого представления, т. е. рассмотрения прошлого с позиции современности, стоит избегать.

В европейской культуре задание науки определялось как девиз Галилея «все, что измерить можно, измеряй, что невозможно — измеримым делай ». Однако человеческая жизнь не ограничивается рациональной стороной. Большинство знаний и убеждений получено человеком нерациональным путем, поэтому философские и психологические школы ХХ в. исследовали проблему потери человеком целостного мировосприятия, отчуждения от своей истинной природы и сущности.

Единство и различия религии и науки

Религия направлена на выявление утерянной человеком целостности мировосприятия, предлагая знания, воспринимаемые на веру, своеобразные аксиомы, которые углубляются и обновляются в процессе личного общения с Богом. Так и наука , представляя знания в виде фактов, способствует возникновению нового видения явлений.

Очевидно, можно предположить, что религия и наука имеют два разных предмета, два разных пути познания, два разных критерия достоверности, поэтому они совершенно независимы и не могут проверяться друг другом . Еще Ломоносов утверждал: «Неверно рассуждает математик, если хочет циркулем измерить Божью волю, но неправ и богослов, если он думает, что на Псалтире можно научиться астрономии или химии ». Нельзя, например, подвергать сомнению библейский рассказ о сотворении человека на основании научного заключения о ее происхождении от обезьяны, и наоборот, — поскольку здесь речь идет о совершенно разных вещах.

Наука познает мир во взаимоотношении его частей и элементов, а не охватывая мир как целое и его соотношение с Абсолютом. Религия же, познавая , открывает именно отношение мира и человека к Богу как к сверхъестественному началу, как к высшей силе. Научное знание нуждается во внешних доказательствах, вера же определяется своей внутренней силой. Знать возможно лишь о том, что доступно чувствам, а «Вера является залогом того, на что мы надеемся, — доказательство вещей невидимых» (Евр. 11, 1). Иначе говоря, наука базируется на внешнем, чувственном опыте, вера же — на внутреннем, духовном .

Независимость науки и религии связана с самостоятельностью мира в отношении к Богу. Но эта самостоятельность относительна. С религиозной точки зрения, Бог присутствует в мире через человека, а также в мировой гармонии, которая лишь в определенной степени нарушается стихией природы. Поэтому между наукой и религией на самом деле существует глубокая связь и точки соприкосновения. Наука как частичное знание опирается на , имеет религиозный (или антирелигиозный) характер, то есть она зависит от духовных интересов, от веры как отдельных людей, так и целых эпох. Поэтому наука не может уничтожить религию — она может быть безрелигиозной только тогда, когда религия сама в запущенном состоянии.

Напротив, именно глубина религиозного чувства помогает великим ученым в определяющих открытиях, поскольку вызывает «восторг перед всемогущим Строителем вселенной» (Коперник). Неслучайно и основатель современной рационалистической науки Ф. Бэкон когда-то сказал: «Только поверхностное знание природы может увести нас от Бога; напротив, более глубокое и основательное ведет нас назад, к Нему ». А вот мнение выдающегося физика XX в. Макса Планка: «Религия и наука нисколько не исключают друг друга, как это полагали раньше и чего боятся многие наши современники; наоборот, они согласуются и дополняют друг друга. <...> Для религии Он представляет фундамент, для науки — венец разработки миросозерцания ».

Церковь в последнее время также делает шаги навстречу науке. Известный католический теолог Ганс Кюнг, идеолог модернизации католицизма, отмечает, например, что соотношение и границы между религией и наукой определяются не на модели конфронтации (или фундаменталистском неприятии науки, или рационалистическом неприятии религии) и не на модели интеграции (которая заключается в фактическом приспособлении или науки под догмы религии, или религии под научные теории), а на модели дополнения , или критически конструктивного взаимодействия , в которой обе стороны сохраняют собственную сферу, отвергают абсолютизацию и взаимно обогащают друг друга, пытаясь лучше понять реальность как целое во всех ее измерениях. Православный священник и философ Василий Зеньковский утверждал в связи с этим, что «соотношение современного знания и коренных идей христианства может и должно быть взаимно свободным ». Но при этом христианство не может ограничиваться рецепцией только того в современном знании, что для него приемлемо — «христианская мысль должна заняться пересмотром основ знания, чтобы вернуть христианству его законное место в развитии знания ».

Путем сравнения определений религии и науки приходим к выводу, что это два аспекта общественной жизни, которые являются различными областями духовной культуры и могут существовать рядом, не уничтожая друг друга. Утверждение, что религия и наука несовместимы — в корне неверно.

Использованная литература:

1. Релігієзнавство: підручник для студентів вищих навчальних закладів / [Г. Є. Аляєв, О. В. Горбань, В. М. Мєшков та ін.; за заг. ред. проф. Г. Є. Аляєва]. - Полтава: ТОВ «АСМІ», 2012. - 228 с.

2. Релігієзнавство: Навчальний посібник. 2-ге вид. / За ред. Мозгового Л. І., Бучми О. В. — К.: Центр учбової літератури, 2008. — 264 с.

ПРОБЛЕМЫ СООТНОШЕНИЯ РЕЛИГИИ И НАУКИ © 2011 г. К.В. Воденко

Южно-Российский государственный технический университет South Russian State Technical University

(Новочеркасский политехнический институт), (Novocherkassk Polytechnic Institute),

[email protected] [email protected]

Анализируются специфика и различные формы проявления конвергентной традиции соотношения религии и науки (диалоговая, диалектическая и взаимодополнительная модели). Выделены мировоззренческие, этические, экологические, антропологические, методологические основания их сближения. Доказывается, что интеграция обозначенных аспектов позволяет сформулировать обобщенно-универсальный когнитивно-когитальный (познавательно-мыслительный) аспект исследования взаимосвязи религии и науки, который позволяет перевести обозначенную проблему в плоскость изучения веры и разума.

Ключевые слова: религия, наука, конвергенция, сближение, вера, разум, мировоззрение.

Analyzed the specificity and different forms of converged correlation tradition of religion and science (interactive, dialectical and mutually complementary models). Highlighted the philosophical, ethical, environmental, anthropological, and methodological bases of their approach. It is proved that the integration of designated aspects allows us to formulate a generalized universal cognitive kogitalny (cognitive and mental) aspect of the study the relationship of religion and science, which allows you to translate the problems identified in the study of the plane offaith and reason.

Keywords: religion, science, convergence, faith, reason, world ship.

В современном религиоведении сложилось две стратегии рассмотрения проблемы соотношения религии и науки . Первая исходит из предположения, что научный разум и религиозная вера представляют собой сферы человеческой ментальности, совершенно не связанные между собой. Аргументы сторонников этой стратегии состоят в том, что, несмотря на огромные успехи науки, религия продолжает существовать, а следовательно, остается жизнеспособной вера в трансцендентные силы, которые наука не признает. Объяснений «живучести» религии много. Например, одни исследователи считают, что религиозная вера удовлетворяет потребности человека в ответах не столько на познавательные вопросы, каков мир, сколько на смысложизненные, почему и зачем мир таков и зачем существует в нем человек. Другие же утверждают, что религия существует вопреки научному доминированию в обществе только потому, что она способствует сохранению национальной и этнической общности. Тенденция изображать науку и религию как обособленные, совершенно не связанные между собой силы духовной сферы лежит в основе конфликтной модели их взаимоотношений и модели независимости религии и науки друг от друга.

Вторая стратегия основывается на признании того, что религия и наука имеют общие основания. Их объединяет тот факт, что они являются способностями одного и того же человека. Наличие некоей общности между наукой и религией только и может служит основанием для методологического вывода о возможности их противопоставления и различения. Противопоставлять можно только то, что имеет нечто общее. Основаниями этой тенденции в решении проблемы соотноше-

ния религии и науки являются признание: а) общности их онтологий (Бог и мир как Его творение); б) совпадения их культурно-мировозренческих ориентаций (например, придание религиозному и научному мировоззрениям в равной мере высокого уровня моральности); в) общности их как форм духовной деятельности (план идеальности); г) цельности человеческого опыта познания; и др. Стратегия признания того, что религия и наука имеют много общего, сформировала диалоговую, диалектическую и взаимодополнительную модели диалога соотношения религии и науки.

Попытки поставить религию и науку на путь диалога проявляются, в частности, в так называемом богословском конкордизме, который зародился в XIX в. и стремился согласовать религию с новыми научными воззрениям и исходил из религиозно обоснованной точки зрения, согласно которой и религия, и наука являются носителями единой истины. В соответствие с концепцией богословского конкордизма возможно и необходимо согласование библейского сказания о сотворении мира с данными науки. В США во второй половине XIX в. возникла так называемая «христианская наука» - особое мистическое течение, стремившееся примирить веру и знание. Во Франции в первой трети ХХ в. сформировался «католический модернизм» (Э. Ле Руа, П. Тейяр де Шарден и др.), который внес большой вклад в дело сближения науки и религии.

Ведущий отечественный мыслитель современности В. Лекторский хотя и не возражает против возможности сосуществования научного и религиозного знания (в форме христианской физики и христианской психологии), но выступает против возможности интеграции научной и религиозной онтологий, так как они лежат «в

разных плоскостях и выражают разные способы постижения реальности и взаимодействия с ней» . Против тотальной конвергенции науки и религии выступают и представители религиозно-богословского дискурса. Так, епископ Василий призывает «не смешивать разные, по существу не смешиваемые области -науку и религию», но в то же время не отделять их совсем, ибо они есть «две области человеческого духа» . Интересно, что такая ограниченность науки в познании фактической обусловленности мира присуща не только всем глубоко верующим людям, но и ведущим ученым современности.

Диалектическая концепция соотношения религии и науки представлена Г. Гегелем. На первых страницах своей «Науки логики» мыслитель пишет: «Религия есть та форма сознания, в которой истина доступна всем людям, какова бы ни была степень их образования; научное же познание истины есть особая форма ее осознания, работу над которой готовы брать лишь немногие. Содержание этих двух форм познания - одно и то же...» . Конкретизируя сущность связи между ними, Г.Гегель уточняет: религия говорит «на языке чувств, представления и рассудочного гнездящегося в конечных категориях и односторонних абстракциях мышления», а наука говорит «на языке конкретного понятия» .

Философские взгляды Г. Гегеля на проблему соотношения религии и науки получили развитие в концепции русского мыслителя западнической ориентации Б.Н. Чичерина, который рассмотрение данного вопроса переносит в плоскость соотношения религии и философии. Дело в том, что в концепции Г. Гегеля содержания религии и философии тождественны (Бог или истина), поскольку религия является второй формой или ступенью самораскрытия Абсолютного духа. В развитии религии в концепции Б.Н. Чичерина считается, что философия представляет собой «в отвлечённой форме то самое содержание, которое религия заключает в себе в конкретном явлении, ... совокупное исследование обеих областей может раскрыть нам основной закон всемирно-исторического движения, то есть развитие идеи абсолютного в человеческом духе, от которого, в свою очередь, зависит развитие всех других элементов человеческой жизни» . Сущностная природа религии раскрывается в её связи с Абсолютом: если философия доступна не многим людям, то время как для подавляющего числа людей проблемы личного существования помогала решать именно религия. Религии «относится к философии, как молитва относится к силлогизму» . Источником религиозной веры является живое общение с Богом, в результате которого человек укрепляется нравственно. Сравнительный анализ философии и религии в концепции Б.Н.Чичерина подводит к гегелевской идее о том, что в истории культуры религиозный (синтетический) период сменяется философским (аналитическим). Философия и религия совпадают в своей устремлённости познать Абсолют, но формы этого познания различные: философия использует логическое мышление, а религия даёт возможность общения с божеством на языке чувств.

Признание культурной конвергенции науки и религии вовсе не означает полное исчезновение границ между этими двумя формами духовной деятельности людей. По мере своего развития указанные две формы духовной деятельности могут и разойтись, а потом синтезироваться уже на принципиальной другой основе, и при этом на всех этапах диалектического развития наука и религия не теряют своей культурной идентичности и роли в обществе.

При исследовании проблем соотношения науки и религии современные философы науки и философы религии учитывают методологический принцип, согласно которому «абсолютная гетерономия» «не может привести к конфликту», «напряженность» «между» чем-то и чем-то есть показатель возможности существования контакта. Только наличие связей между наукой и религией позволяет говорить о наличии между ними различий. Поэтому в современной философии науки и философии религии сложилась тенденция рассматривать научный и религиозный дискурсы не как взаимоисключающие, а как взаимодополняющие.

В этом контексте заслуживает внимания принцип дополнительности Н. Бора, сформулированный для понимания проблем в квантовой физике принцип и превратившийся в особый способ мышления . На глобальное философско-методологическое значение принципа дополнительности указывали многие ученые-физики (М. Борн, В. Гейзенберг, Ф. Капра, В. Паули и др.). Принцип дополнительности позволяет выделить следующие дополнительные пары: корпускулярные и волновые свойства частицы; физико-химические и биологические процессы; мысли и чувства; математическое описание и физическая картина явления; истина и ясность; детерминированность и свобода; количество и качество; справедливость и милосердие; и др. Поэтому можно сделать вывод о том, что принцип дополнительности, перенесенный на философскую почву, позволяет установить гармонию между рациональной и иррациональной сторонами действительности. Он позволяет утверждать, что существует дополнительность между наукой и религией, разумом и верой.

Проблема взаимодополнительности науки и религии развивается и в религиозном знании католической церкви. В энциклике папы Иоанна Павла II отмечается: «Вера и разум (fides et ratio) - это как бы два крыла, на которых человеческий дух возносится к созерцанию истины, ибо Сам Бог вложил в умы людей стремление к познанию истины, а также к познанию Его Самого, чтобы люди, познавая и любя Его, смогли найти полноту истины о себе самих» . Намечая пути мирного гармоничного существования различных культур, нынешний папа Бенедикт XVI отмечает, что западная культура должна окончательно преодолеть просвещенческий проект противоположности веры и разума, совершенно неактуальный на сегодняшний день. Необходимо признать, что эмансипированный разум имеет разрушительный потенциал, и соответственно он должен осознать свои пределы, открыться для диалога, в ходе которого необходимо научиться слушать и слышать доводы религии. Западной культуре необходимо найти коррелятивность с

другими культурами, получить опыт полифонической корреляции, где все культуры «открылись бы навстречу западной взаимодополнительности разума и веры, чтобы развивался процесс очищения» .

Обозначив специфику моделей соотношения религии и науки, позволяющих говорить об их конвергенции, выделим основания, которые делают возможным сближение науки и религии.

1. Мировоззренческие. Несомненно, что содержание науки и богословия (религии) различно. Но эти сферы не являются радикально гетерогенными. Их объединяет стремление к постановке и освящению наиболее основополагающих вопросов, связанных с мирозданием, с человеком и смыслом его существования и т.д. В научных концепциях, как и в богословских, есть стремление к созданию некой целостности мироздания, в которой царили бы гармония и порядок. Не случайно, создавая такие целостные системы, философы вводили в качестве необходимого их элемента понятие «бог», хотя такой бог уже не нес никаких религиозных функций, не являлся предметом культа и поклонения. Достаточно вспомнить идею Перводвигателя Аристотеля или Демиурга из Платоновского «Тимея».

Мировоззренческое основание возможности сближения науки и религии состоит также в том, что современная научная картина мира, базирующаяся на современной космологии, соотносится с библейской. Так, в работе «Суперсила», английский физик П. Девис, интерпретируя идею происхождения Вселенной из «Большого взрыва», пишет, что эта идея имеет не только научный, но и религиозно-философский смысл . Она позволяет предположить, что такие неотъемлемые характеристики Вселенной, как «вещество, энергия, пространство, время, взаимодействия, поля, упорядоченность и структура», заимствованы «из «прейскуранта творца». «Законы, обеспечивающие спонтанное возникновение Вселенной, по всей вероятности, сами рождены». А это означает, что «у Вселенной должна быть конечная цель», к которой П.Девис относит появление человека. Он пишет: «...Вся совокупность данных современной физики достаточно убедительно указывает на то, что эта цель включает и наше существование» . Другими словами, Де-вис не отрицает возможности религиозного объяснения антропного принципа.

2. Этические, когда затрагиваются вопросы моральной стороны научной деятельности. Так, Ю.Хабермас считает, что моральные принципы секулярного общества недостаточны для того, чтобы удержать ученых и тех, кто связан с внедрением научных открытий от опасных для существования человечества действий. Хабермас считает, что наука должна обратиться к аргументам морального богословия и принять их . Это один аспект. Другой состоит в том, что все экзистенциально-предельные вопросы (совести, вины, свободы и т.д.) не могут получить только научного решения без обращения к философии и религии.

3. Экологические. Наука ориентирована на преобразование и покорение природы для удовлетворения человеческих потребностей и увеличения комфорта его материально-телесной жизни. Но, как пишет Г. Гутнер, «в рам-

ках науки не существует возможности определить ту черту, переход которой может иметь катастрофические последствия» для человечества . Религия (христианская) признает иное отношение к природе, ориентированное на диалог, заботу о сохранении её первозданности. Так, свт. Григорий Нисский («Об устроении человека») видел во всех явлениях природы чудесное дыхание жизни. Он говорил о «жизненной силе» природы, называя эту силу «душой». В растительном царстве царствует «душа растительно-питательная»; в мире животных - «душа чувствительная»; в человеке - «душа разумная». Продолжая мысли Григория Нисского, протопресвитер Михаил Помазанский пишет, что «заметные первые зачатки "чувствительности" имеют и растения, именно, к свету, к теплу, даже и к чужому прикосновению, а может быть даже имеют способность реагировать на "ощущения", а также инстинкт привлекать к себе внимание стороной эстетической» .

4. Антропологические. Речь идет о том, что способности веры и научного разума способности принадлежат одному и тому же человеку, а не разнесены по разным людям. Человеку свойственна цельность духа, т.е. присутствие в одном мыслительно-духовном акте одновременно ума, веры, совести и других способностей духа. Проблема «цельности духа» была заявлена и решалась русскими славянофилами, такими как И. Киреевский, А. Хомяков и др.

5. Методологические. Во-первых, тот факт, что наука, как мы показали выше, принимает на веру свои основополагающие принципы, дает возможность говорить о том, что несравнимость и абсолютная противоположность науки и религии сильно преувеличены. Во-вторых, наука имеет границы познания, переступая которые она уже не может пользоваться научным методом и применять для анализа свой понятийный аппарат. Это признавали практически все ученые ХХ в. Тейяр де Шарден, обосновывая свою мысль, согласно которой наука и религия имеют один и тот же корень, писал, что наука «не может выйти за пределы самой себя, не окрашиваясь мистикой и не заражаясь верой» . Это обстоятельство позволило ему сформировать убеждение, родственное идее славянофилов о «цельности духа», что «религия и наука - две неразрывно связанные стороны, или фазы, одного и того же полного акта познания» . В-третьих, путь к знанию, который проходит человек в науке и религии, структурно один и тот же. В науке он всегда открывается верой человека в определенную цель, а путь к вере начинается обычно с доверия тем, кто уже имеет соответствующий духовный опыт и знания.

Проблема взаимоотношений религии и науки требует выхода на исторический, метафизический, нравственно-этический, культурологический, духовно-мировоззренческий уровни исследования. Интеграция обозначенных аспектов позволяет сформулировать некий обобщенно-универсальный аспект исследования взаимосвязи религии и науки, который в настоящем исследовании назван когнитивно-когитальным, т.е. познавательно-мыслительным. Когнитивно-когитальный статус религии представлен верой, тогда как разум репре-зентует когнитивно-когитальные ориентации всех дру-

гих форм познавательного отношения человека к миру. Поэтому когнитивно-когитальный аспект исследования проблемы взаимосвязи религии и науки позволяет перевести эту проблему в плоскость изучения веры и разума.

Современный польский философ религии С. Вшолек пытается обосновать отсутствие противоречий между ними на основе концепции рациональности веры. Так как человек не только верующее, но и мыслящее существо, то полностью отрицать наличие у него стремления найти опору для своей веры в сфере рационального мышления не совсем справедливо. В традиции западного решения проблемы согласия веры и разума сложились две стратегии. Первая исходит из предположения, что вера ищет разумного оправдания. Вторая считает, что решить проблему согласия веры и разума можно, если исходить из убеждения, что разум включает веру в свои акты. Попытку объединить эти стратегии предприняли западные богословы (блж. Августин, Фома Аквин-ский), представляя концепцию трех этапов взаимодействия веры и разума. Итак, первый шаг на пути к вере принадлежит разуму, который подготавливает основания для акта веры. Вера - это своеобразный свободный акт человеческой воли, являющийся ответом на разумные аргументы. Акт веры составляет второй шаг в цепи взаимоотношений разума и веры. Существует еще третий шаг, который вновь принадлежит разуму.

Следует отметить, что классики католического богословия всегда постулировали единство указанных трех этапов, но в этом единстве приоритет был все же на стороне интеллектуально-рациональной деятельности разума. В трехступенчатой схеме «разум - вера - разум», о которой мы говорили выше, разум вне веры. Он или находится «до» акта веры и расчищает для неё пространство, либо подключается «после» акта веры с целью прояснения её содержания. Обозначенная концепция обосновать тесную связь религиозной веры и разума решается в контексте рационализма и представляет собой католический вариант объяснения соотношения веры и разума.

Интересная и в какой-то степени продуктивная задумка С. Вшолека обосновать тесную связь религиозной веры и разума решается в контексте рационализма и представляет собой католический вариант объяснения соотношения веры и разума, в котором вера рассматривается только с точки зрения знания и познания. Ведь пытаясь показать, что сама гипотеза о существовании Бога, которая лежит в основании веры, есть продукт веры, С. Вшолек трактует веру в итоге как дело мысли, т.е. разума, о чем он пишет сам: «Верующий человек с разумной уверенностью принимает то, что существует Бог» . Обосновывая идею рациональности веры, С. Вшолек не учитывает точку зрения, согласно которой «религиозная вера всегда исключает знание». Даже относительно теологических выводов и аргументаций можно утверждать, что выведенные логически суждения являются не знанием, а верованием. Аргумент в пользу критики концепции рациональности веры - холисти-

Поступила в редакцию

ческий вариант соотношения веры и разума, представленный в русской религиозной философии.

Существуют две традиции в понимании соотношения религии и науки: конвергентная и дивергентная. Конвергентная традиция конкретизируется в диалоговой, диалектической и взаимодополнительной моделях соотношения религии и науки. Исследование взаимосвязи религии и науки возможно в различных аспектах. Существуют мировоззренческие, этические экологические, антропологические, методологические основания сближения религии и науки. Интеграция обозначенных аспектов позволяет сформулировать некий обобщенно-универсальный аспект исследования взаимосвязи религии и науки, который в настоящем исследовании назван когнитивно-когитальным, т.е. познавательно-мыслительным. Этот аспект исследования проблемы взаимосвязи религии и науки позволяет перевести проблему в плоскость изучения веры и разума. Сближения веры и разума возможно путем обоснования рациональности веры (блж. Августин, Фома Аквинский, М. Хеллер, С. Вшолек и др.). Социокультурными последствиями данной тенденции являются нацеленность на сохранение природы как творения Бога и «дома бытия человека», «удержание» единства культуры (В. Порус), сохранение целостности человека и опыта его познания.

Литература

1. Барбур И. Религия и наука: История и современность. М., 2000. 430 с.

2. Брук Дж. Х. Наука и религия: историческая перспектива. М., 2004. 347 с.

3. Наука и религия. Междисциплинарный и кросс-культурный подход: науч. тр. / под ред. И.Т. Касавина. М., 2006. 472 с.

4. Василий (Родзянко), епископ. Теория распада вселенной и вера отцов (Каппадокийское богословие - ключ к апологетике нашего времени. Апологетика XXI века). М., 2003. 254 с.

5. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук: в 3 т. М., 1974. Т. 1. 452 с.

6. Чичерин Б.Н. Наука и религия. М., 1999. 495 с.

7. Бор Н. Причинность и дополнительность // Избр. науч. тр.: в 2 т. М., 1971. Т. 2. 675 с.

8. Иоанн Павел II, папа. Вера и разум. Энциклика [Электронный ресурс]. URL: http://woytila.narod.ru/razum.html (дата обращения: 01.12.2010).

9. Хабермас Ю., Ратцингер Й. (Бенедикт XVI). Диалектика секуляризации. О разуме и религии. М., 2006. 112 с.

10. Девис П. Суперсила. М., 1989. 272 с.

11. Хабермас Ю. Будущее человеческой природы. М., 2002. 144 с.

12. Ответственность религии и науки в современном мире / под ред. Г. Гутнера. М., 2007. 300 с.

13. Помазанский М., прот. Догмат о вере. Апологетические очерки (1978 - 1982). М., 1984. 154 с.

14. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М., 1987. 240 с.

15. Вшолек С. Рациональность веры. М., 2005. 152 с.

В последнее время в обществе активно обсуждается вопрос о месте и роли религии и церкви в нашей стране. Диапазон мнений здесь довольно широк. Но обозначились и крайние позиции. Одни утверждают, что религия и церковь - это источник всякого добра, наш духовный воспитатель, важнейший ориентир и идеал. Поэтому они должны быть широко представлены в любом сегменте общественной жизни. Другие, наоборот, предлагают свести присутствие религии и церкви к необходимому минимуму, более того, привлечь к судебной ответственности религиозных деятелей всех рангов за их серьезное мошенничество, за обман огромных масс людей. Хотел бы высказать свою позицию по данному острому и важному вопросу.

На заре человечества, когда процесс познания только начинал набирать свою силу, люди больше выдумывали, чем изучали действительность, так как они еще не знали ни законов природы, ни тем более законов общества.

Постепенно человек накапливал опыт, навыки, умения. Стал изучать Землю, космос, самого себя, общество. И то, что раньше было непонятным, скрытым от него, со временем становилось ясным и понятным. Наряду с предположительным появилось достоверное знание, доказуемое и проверяемое, полученное путем наблюдения за различными явлениями, их сопоставления между собой, анализа и синтеза. Возникла наука, изучающая объективные законы природы и общества, – знание, открывающее новые черты и свойства объективной действительности. Наука с помощью полученных достоверных знаний дает принципиально иную, отличную от религиозной, картину мира и места в нем человека. Она исключает наличие Бога и признает существование объективных законов действительности.

Взаимоотношения между религией и наукой всегда оставались достаточно сложными, но не потому, что это разные формы познания действительности (между ними сложностей нет), а потому, что за ними стояли и стоят конкретные люди и организации со своими целями и интересами.

Сохранять, развивать, пропагандировать и защищать религиозное учение призвана церковь как общественная структура. Религиозные деятели выдают свое учение за высшее достижение человеческой мысли, объявляют его вечной истиной, не подлежащей никакому сомнению. Все они, самого различного ранга, провозглашают себя подлинными Божьими слугами, его помощниками, заместителями на Земле.

За религиозными учениями, особенно мировыми, стоят сотни миллионов и даже миллиарды верующих по всему миру. Это огромная социальная, экономическая, политическая и духовная сила. Обладая ею, церковь располагает громадной властью (вплоть до политической) в отдельных странах и в мире в целом, оказывает сильное влияние на различные стороны общественной жизни и ее структуры, получает большие доходы от своей деятельности.

В условиях неразвитости, слабости науки творческая мысль, образование, культура, искусство текли в основном в религиозных рамках. Создавались новые культы, например культ Иисуса Христа, возникали целые религиозные концепции, например христианство, ислам, индуизм (новая браминская религия во главе с Брамой, Вишну и Шивой). Под религиозным флагом совершались все сколько-нибудь значимые события, будь то крестовые походы за освобождение гроба Господня или восстания бедноты с целью установления царства Божия на Земле. В Европе это продолжалось вплоть до XVII–XVIII вв. И только промышленная революция с ее серьезным запросом к научному знанию, поступательное социально-экономическое, политическое, духовное развитие общества заметно потеснили религию на всех уровнях.

В нашей стране в советский период, когда требовались большие научные знания для коренного преобразования всех сфер общественной жизни, для построения нового социалистического общества и формирования свободной, всесторонне развитой личности, для освоения недр Земли и глубин космоса, религия с помощью антирелигиозного просвещения людей, пропаганды светского образа жизни и научных достижений, а также с помощью радикальных административных мер была сведена к минимуму.

Как показала историческая практика, идеи о высоком покровителе, о всесильном и всемогущем существе, всегда готовом прийти на помощь, весьма притягательны, греют душу человека. Во времена пассионарного подъема они буквально зажигали, сплачивали и объединяли людей. С верой в то, что «с нами наш Господь», люди шли на смерть, совершали героические поступки. Например, в эпоху междоусобных гражданских войн римской империи III–IV вв. н. э. именно пассионарные христиане выходили победителями над инертными язычниками. «Дело в том, – объясняет Л. Н. Гумилев, – что те христиане, которые служили в войсках, знали, что это их война, что они идут за свое дело, и сражались с удвоенным рвением, то есть они сражались не только как солдаты, но и как сторонники той партии, которую они защищали. Овладевшая их умами идея толкала на смерть» . Это было в прошлом, есть это иногда и теперь.

Религия оставалась необходимой отдушиной, спасительным средством и тогда, когда наступали тяжелые времена и испытания, когда человек от горя и беды хватался за соломинку, чтобы спастись и выжить, когда ему срочно требовались чья-то помощь, поддержка, сопричастие. Господь все видит, знает и обязательно поможет, не оставит никого в беде.

Возрастающие научные достижения постепенно подрывали религиозные устои, опрокидывали религиозное учение о мироздании в целом и месте в нем человека. Они зарождали сомнения у многих людей в правильности такого учения и в конечном счете вели их к отказу от него.

Церковь не могла с этим мириться. Она никогда не хотела терять своих многочисленных сторонников, а вместе с ними и того положения, которое она занимала в обществе. А она долгое время фактически была государством в государстве. Поэтому в средние века (тогда это было можно) церковь категорически запрещала в государстве иную веру, тем более науку, посредством инквизиции нещадно уничтожала всяких еретиков с их ересями, ученых с их богопротивными идеями. Их жгли на кострах, распинали на крестах, вешали, отрубали головы, отрезали, на худой конец, языки.

Ныне церковь использует несколько иные методы, хотя тоже не вызывающие восторга. Она предает анафеме и отлучает от веры всех ей неугодных, добивается запрета тех или иных научных исследований. В то же время она вынуждена считаться с современными реалиями, с серьезными успехами в области естественных и общественных наук, в медицине, образовании, искусстве и литературе.

Церковь стремится теперь как-то модернизировать содержание отдельных религиозных догматов и представлений, приспособить их к современным условиям жизни и сделать их более привлекательными, использовать некоторые приемы и достижения науки, отказаться от силовых, насильственных методов распространения своей идеологии. Так, о земле, стоящей на трех слонах, или звездах, горящих в качестве свечей на небесном куполе, стараются уже не вспоминать. Не говорят и о Господе, сидящем и летящем на одном из облаков. Уж слишком это выглядело бы дико в наше время бурного развития науки и техники, хотя в какой-нибудь глухой деревне можно еще встретить и старую трактовку. А вот Господа, оказывается, нельзя увидеть не потому, что его нет или он слишком далеко от нас находится, а потому, что он пребывает то ли в четвертом, то ли в пятом измерении и попросту незаметен людям. Активные разговоры и сообщения идут о человеческой душе. Ее якобы наконец обнаружили и даже взвесили. Оказывается, она весит всего лишь три грамма. Будет неудивительно, если скоро сообщат об обнаружении точного местонахождения рая и ада.

В современной России государственная власть широко стала использовать религию, частично компенсируя этим отсутствие четкой идеологии. В разы возросло число прихожан в храмах. Даже бывшие воинствующие атеисты сделались глубоко верующими людьми. Среди них оказались и ученые: физики, биологи, математики, философы и прочие, которые заговорили о Боге как Вселенском, Общемировом Разуме или как Высшей Нравственности, существующей где-то там...

Церковь воспользовалась благоприятной ситуацией и стала всемерно укреплять свои позиции в обществе. Благодаря значительным преференциям со стороны государства, солидным пожертвованиям со стороны отдельных богатых граждан в большом количестве восстанавливаются старые и строятся новые храмы. Церковь сама идет к людям, проникая всюду, куда только можно: в государственные учреждения, на промышленные и сельскохозяйственные предприятия, в армию и на флот, в места заключения, в вузы, колледжи, школы, даже в детские сады. Активно использует все СМИ, в том числе интернет. Выступает с различными общественными инициативами, например против абортов, против войны, за права человека и т. д. И определенные результаты налицо. В армии и на флоте вводятся должности так называемых капелланов, полковых священников. По радио и телевидению транслируются различные религиозные проповеди, крестные ходы, служители культа активно участвуют во многих передачах на актуальные темы. В газетах и журналах широко печатаются их статьи, интервью, публичные выступления. Многие уже поняли, что церковь и религия зашли слишком далеко, пора остановиться. Действительно, мы куда собираемся двигаться? Дружными и стройными колоннами в каменный век или все же в сторону социального прогресса? Разве те бесчисленные жертвы, которые понесла за всю свою нелегкую жизнь наука, постоянно борясь с церковным мракобесием и теряя лучших сынов человечества, были сделаны напрасно? Лишь для того, чтобы тащить сегодня эту церковь с ее догматами на самый высокий пьедестал? Да не кощунство ли это?! Не преступление ли перед памятью тысяч загубленных лучших жизней и несбывшихся великих надежд?

В то время как у нас в стране церковь и религия берут все новые высоты, наука, образование, культура все более деградируют. Начиная с 90-х гг. свернуты многие космические программы; прекращены и не финансируются важнейшие научно-исследо-вательские работы, например международный проект «Геном человека»; развалились десятки отраслевых научно-исследовательских институтов; более 500 тысяч ученых и научных работников уехали за рубеж. Полностью загублены перспективные биотехнологии. «Запустело» строительство новых машин, станков, самолетов, кораблей и пр. По ряду важнейших направлений науки и техники идет серьезное отставание от мирового уровня. Мы становимся неконкурентоспособным государством в мире. Тысячами закрываются общеобразовательные школы, особенно в сельской местности (по данным департамента школьного образования, в России только за период с 2001 по 2007 гг. число средних школ сократилось с 65 до 58 тысяч, то есть на 7 тысяч). Сотни тысяч юных граждан страны ежегодно не садятся за школьные парты, пополняют ряды беспризорников и преступников. В литературе и искусстве процветают порнография, жестокость и насилие.

В современной России многие чиновники и представители интеллигенции помогают церкви укреплять свои позиции в обществе, формировать у граждан религиозное мировоззрение. Предлагается, например, введение курса «Основы православной культуры». Согласно этим чиновникам и представителям интеллигенции церковь – чистейший родник, носитель всего светлого, святого, возвышенного, человеческого. Мне представляется, что подобные благостные ожидания сильно преувеличены. Уверен, что серьезную проблему нехватки нравственного и морального воспитания школьников, о чем без исключения заботимся мы все, могли бы успешно решить не десять так называемых христианских заповедей, которые православная церковь в свое время позаимствовала из общечеловеческой копилки норм морали и нравственности, а приличные знания по современной этике и эстетике. Их и нужно активно продвигать в общеобразовательную школу в виде обязательных или факультативных предметов. Добавлю ко всему, что общечеловеческие моральные нормы – это не заслуга церкви, православной или какой-либо еще, как нам пытаются нередко преподнести, а результат многовековой работы всего человечества, его практической и теоретической деятельности, его опыта, навыков, умений. Многие из них были выработаны человечеством еще задолго до появления иудаизма, буддизма, не говоря уже о христианстве и исламе как более поздних учениях. Церковь постоянно эксплуатирует лишь некоторую часть из них, пользуясь такими, например, как «не убий», «не укради», «возлюби ближнего своего» и др. Поэтому ставить ей в заслугу или приписывать какую-то особую роль в создании общечеловеческой морали и нравственности, а также отдавать ей предпочтение в их защите и распространении вовсе не следует.

Убежден, что от приглашения в общеобразовательную школу православия и православных священников больше вреда, чем пользы. Ничего нового в смысле достоверного знания они не дадут. Будут наполнять головы молодых людей рассказами о всевозможных чудесах и небылицах вроде той, как осел и вол, чтобы спасти от смерти замерзающего маленького Иисуса, отогревали его своим горячим дыханием. Кроме того, приход в школу православия, несомненно, вызовет желание у других конфессий, а их немало, сделать то же самое. Чем они хуже православия? На дворе ведь не XIX в., когда у нас в стране все вероисповедания, кроме православного, были официально сильно ущемлены и ограничены. И что тогда? В таком случае школа вместо того, чтобы спокойно учить наших детей, давать им полезные достоверные знания, превратится в поле битвы различных религий, в клуб, где кипят жаркие религиозные страсти, переходящие порой в конфликты. Нам мало уже имеющихся конфликтов в обществе, чтобы создавать еще новые? Всего этого нужно избежать. Поэтому все предметы на религиозную тематику – обязательные и факультативные – должны быть вынесены из общеобразовательной школы и помещены в воскресные, церковно-приходские и другие учреждения. А в светской школе необходимо преподавать историю мировых религий и делать это силами светских учителей. Выпускник средней школы помимо прочего должен хорошо представлять себе, что такое та или иная религия как форма познания действительности, как и в связи с чем она возникла и формировалась, каковы ее главные ориентиры, ценности, положительные и отрицательные стороны, чем она отличается от других религий и как взаимодействует с ними.

Известно, что любое явление, если ему не противодействовать, может при благоприятных условиях разрастись до предельно возможных размеров. Так, одно семечко одуванчика, размножаясь, покроет всю сушу Земли, а один лепесток ряски – всю водную гладь большого водоема, саранча заполонит и опустошит поля многих стран мира. Поэтому для успешного существования и развития целой системы, например общества, необходим определенный баланс составляющих ее элементов – в данном случае религии и науки. Причем баланс динамичный, меняющийся в зависимости от конкретных условий. Время, когда в обществе безраздельно господствовали религия и церковь, осталось далеко позади. Пытаться всеми силами вернуть его снова не имеет никакого положительного смысла. Теперь другие время и условия, другие люди, знания и представления. Ныне наука стала важнейшей производительной силой общества. Именно она задает вектор, направленность его развития, во многом определяет лицо, положение того или иного государства в мире. И чем дальше, тем больше. Следовательно, баланс взаимоотношений религии и науки должен быть в пользу последней, а не наоборот. Сегодня перед наукой стоят колоссальные задачи, которые она обязана успешно решить. В противном случае никакому обществу, в том числе и самому набожному, несдобровать.

В самом деле, человечество в своем развитии подошло к такому рубежу, когда его дальнейшее существование на Земле становится все более проблематичным. Чтобы жить дальше, ему необходимо либо находить в космосе условия, аналогичные земным, и переселяться туда, либо коренным образом меняться самому – физически, биологически, социально. Одними молитвами тут никак не поможешь. Кроме того, ждут неотложного решения проблемы ядерного синтеза, создания новых био- и нанотехнологий. Одним словом, научных проблем много.

В наш просвещенный век, который дался совсем нелегко в борьбе с религией и церковью, уместно задать вопрос: нужна ли нам какая-либо религия вообще? Если нужна, то на какое по продолжительности время? Ведь, казалось бы, ясны вся ее мировоззренческая несостоятельность и тот негатив, который несет она своими рассказами о все решающем за нас Боге, лишая тем самым человека возможности самостоятельно мыслить и действовать. Бесспорен факт, что наше общество неоднородно. В нем немало людей неграмотных и забитых, слабых характером, немощных умом и телом, чрезвычайно чувственных и импульсивных. Их постоянно нужно утешать несложной детской сказкой про жизнь. Они охотно верят любому человеческому слову и всегда готовы обманываться.

Им нужен добрый, хотя бы и виртуальный, все знающий, все понимающий и все прощающий Дядя (Бог), который всегда может прийти на помощь, наказать обидчика и, наоборот, простить тебя за все, что бы ты ни натворил. Любой грех, каким бы тяжким он ни был, можно отмолить и тем самым освободить свою душу и совесть от тяжести содеянного. При этом человеку важно иногда прийти в публичное место, в храм, где можно все рассказать Дяде, покаяться и попросить у него прощения. Церковь, вооружая людей такой религиозной сказкой, предоставляя им возможность морально освободиться от тяжести содеянного, вносит в сердца верующих какое-то успокоение, вселяет в них надежду на лучшее будущее. Тем самым она и религия играют определенную положительную роль в жизни нашего общества.

В то же время очевидна и их отрицательная роль. Церковь, выдавая свое чувственно-фантастическое учение за вечно истинное, постоянно противопоставляя его научному, основанному на достоверном знании, всегда мешала и продолжает мешать процессу успешного познания и освоения мира, процессу глубокого изучения самого человека и условий его жизни. Она всячески противодействовала положительному решению многих важных назревших проблем жизни, тормозила социальный прогресс. Вот и теперь она максимально пытается остановить разработку и практическое применение результатов исследования генома человека. Бездоказательные выдумки не только не помогают решению острых проблем, но в век ядерного, химического, бактериологического оружия, техногенного производства становятся очень опасными. Ведь религиозный фанатик, вооруженный так называемыми вечными истинами, красочными рассказами о загробном рае, из лучших побуждений может однажды отправить всех нас на тот свет. И поминай как звали. Наглядный тому пример – террористы-смертники из числа православных и исламистов, которые, зная, что идут в загробный рай, охотно убивают себя и окружающих людей.

Думаю, что религия как определенная форма общественного сознания, видимо, будет существовать всегда, пока живо человечество, ибо всегда остаются люди, готовые ее воспринимать, воспроизводить и совершенствовать. Но сфера ее применения будет зависеть от конкретных условий, то есть то сужаться, то расширяться. При этом очень важно соблюдать необходимую меру ее расширения, ее баланс с наукой. В наших нынешних условиях эта мера явно завышена и стремится к опасному максимуму.

Триумфальное шествие церкви и религии по просторам страны необходимо останавливать и четко очерчивать возможные границы их существования. Это означает: 1. Государство должно, наконец, выработать четкую государственную идеологию, содержащую стратегию развития нашего общества с указанием главной цели и задач этого развития, основных средств их достижения, последовательности и важных этапов их выполнения. Эта идеология светского государства исключает религию из своего содержания. Должен соблюдаться принцип отделения церкви от государства, а не сращивание их между собой, что фактически происходит у нас сегодня. 2. На всех уровнях, и прежде всего государственном, должна вестись активная пропагандистская, просветительская, воспитательная работа с населением с целью формирования у него светского образа жизни и повышения его научного мировоззрения. Не пускать этот процесс на самотек. Не превращать государственные каналы радио и телевидения в молельные дома, а давать по ним побольше толковых и правдивых передач и фильмов о жизни, полезных общеобразовательных, научно-познавательных и культурно-воспитательных программ. 3. Необходимо упорядочить деятельность бесчисленных колдунов, магов, знахарей, «Божьих посланников», перевести ее на лицензионную основу. Тем самым положить конец тому беспределу, который они творят с нашим народом. 4. Оградить светские среднюю и высшую школы от наводнения их давно устаревшими и опровергнутыми религиозными идеями. Умы молодых людей должны занимать достоверные научные знания о высоком предназначении человека в мире, его больших способностях и возможностях, а не Закон Божий с его рассказами о выдуманных чудесах и небылицах. Преподавание богословских предметов – обязательных или факультативных – осуществлять строго в специальных духовных школах и учреждениях. 5. Снять всякое табу на конструктивную критику религиозных догматов и деятельность церковных иерархов. Наряду с положительными широко освещать отрицательные инициативы церкви, показывать ее постоянный консерватизм и корыстные корпоративные интересы. 6. Не делать церковь и религию главным приоритетом развития общества. Всемерно оказывать общественную и государственную поддержку науке, образованию, культуре.

В современности религия и наука рассматриваются как две непересекающиеся самостоятельные сферы человеческой деятельности. Но в действительности так было не всегда, разделение между ними возникло на определенном историческом этапе. Когда-то знание о мире (конечно на уровне соотвествующего периода) было цельным, внутренне нерасщепленным. Возникает вопрос как именно исторически произошло их расщепление и насколько оно инвариантно будущему времени?

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ТУПИКИ ПОЗНАНИЯ

Развитие науки долгое время шло по пути дисциплинарной дифференциации. Науковедение выделяет несколько этапов, в частности триаду стадий: классика — неоклассика — постклассика. Новые научные области выделялись посредством специализирующего дробления уже существующих предметных сфер. Сыграв положительную роль на определенном этапе, как детализация исследовательских предметных ниш, такая атомизация привела науки сегодня к определенному методологическому тупику. Все более утрачивается возможность общесистемного видения рассматриваемых проблем. Наиболее значимые достижения современной науки все чаще получаются в последние годы именно в поле междисциплинарного синтеза. Осознается потребность формирования нового интегративного знания.

Его генезис определяется уже логикой научного синтеза. Перспектива снижения познавательной эффективности наук в связи с их дисциплинарным дроблением подтверждается статистически. Американский физик Джонатан Хюбнер эпатировал научную общественность математически подтвержденными выводами о закате эры инновационного развития. Взятый им за основу расчетов критерий соотношения числа патентов к численности населения США выявил столетний тренд снижения динамики научных открытий. Пик инновационного приращения знаний пришелся на 1873-1915 гг. Распределение изобретений, ранжируемых по методике ООН как величайшие в истории человечества открытия, на шкале времени также подтверждает хюбнеровские выводы - апогей научного приращения знаний был достигнут в девятнадцатом столетии.

В двадцатом веке научно-инновационная активность человечества резко снизилась. Динамика численности величайших ученых и мыслителей демонстрирует такой же эффект снижения интенсивности научного продвижения. Гносеологическое тормодение, таким образом, налицо.

Более очевиден методологический тупик наук сегодня в сфере гуманитаристики. Процесс внутреннего дисциплинарного дробления может быть проиллюстрирован на примере сферы исторического познания.

Рубежной вехой стало расщепление предметных областей истории и историософии. Дальнейшая деструктуризация идет в направлении утраты целостности самой истории. Предметная детализация знания об истории и специализация историков обернулись в итоге фрагментизацией исторического процесса. От парадигмы процессного понимания истории произошел переход, первоначально под влиянием методологии позитивизма, к ее восприятию как информации о совокупности фактов. Смысловое моделирование оказалось подменено простой описательностью. Но далее "исчезает" и сам исторический факт! На общей волне эпистемологии постмодернизма от истории как информации происходит переход к истории как субъективной интерпретации. Речь, конечно, не идет об отрицании сформировавшихся внутри истории дисциплинарных ниш. Каждая из них актуализировала те или иные стороны единого исторического процесса. Задача заключается в обеспечении их синтезированного включения в общую научную картину.

РАСЩЕПЛЁННОЕ ЗНАНИЕ: ТРИ СТАДИИ ГНОСЕОЛОГИЧЕСКОЙ ИНВОЛЮЦИИ

Три стадии расщепления когда-то единого и цельного знания отражают процесс смены мировоззренческих парадигм. Древнейший мировоззренческий тип характеризовался универсальной цельностью знания. Нельзя было быть медиком, не будучи астрономом, нельзя было быть астрономом, не являясь при этом теологом. Вспомним мыслителей прошлого — все они, фактически без исключения, являлись универсалистами. Научная специализированность как противоречащая существовавшему познавательному типу характеристика, была попросту лишена смысла.

Первое расщепление заключалось в распределении универсального знания по нишам религиозных учений. Второе расщепление системы знаний произошло при разделении науки и религии. Именно оно описывается теорией "двух истин". При этом под трансцедентными знаниями понимаются знания, полученные неэмпирическим и нетеоретическим путем. Вопрос о том, что это за путь является актуальным научным вопросом и пока не прояснен даже в начальной степени. Речь идет о возможности привнесения знания подобно тому, как это происходит по факту явления ксеноглоссии. Структура познанного оказалась сведена исключительно к сфере секулярной науки. Между тем, познавательный процесс имеет место, помимо научной сферы в художественном, интуитивном, бытовом познании. Классическим примером мистического (т.е. внерационалного) познания на Востоке является медитативный иррационализм дзэн. Мистическая познавательная традиция христианской культуры была представлена, в частности, исихазмом и апофатической теологией. Утверждение секулярной науки в качестве универсальной познавательной парадигмы не оставило места для чуда, как научного предмета.

Последнее отнесено исключительно к области религий. Накапливаемая, тем не менее, эмпирика паранормальных явлений ученым сообществом либо игнорируется, либо без разбора маркируется в качестве шарлатанства. Само понятие чуда из области сказок перекочевало в сферу бытия и в общем-то приобрело смысл обозначения априорно непознаваемого. Однако, во вводной главе авторы уже предложили доказательство принципиальной познаваемости любых проявлений окружающего мира.

Вторая стадия расщепления знаний тогда еще не привела к их окончательной фрагментации. Они по-прежнему сохраняли некую целостность. Роль синтезирующего каркаса выполняла идеология. Она в тот период не воспринималась как антипод науки. Напротив, посредством ее разрозненные научные дисциплины складывались в концептуально единую, интегрирующую их систему. Такую модель интегративного объяснения мира в его природном и общественном проявлениях с позиций достигнутого уровня наук представил Карл Маркс.

Третье расщепление знаний связано с процессом их деиделогизации, отъединением от ценностного каркаса.

Постмодерн сработал и тут. Ввиду того, что построение идеологических конструктов связано в первую очередь с гуманитаристикой, деиделогизация вызвала дисфункцию и эрозию смыслового назначения гуманитарных дисциплин. Процесс деиделогизации знаний протекал по той же схеме, что и осуществленная прежде их секуляризация. Вначале — развод науки и религии, затем — науки и идеологии. В итоге такого исторически трехстадиального расщепления знаний сложился современный парадокс. Уровень специализированных знаний, казалось бы, стремительно возрастает. Однако их цельность при этом разрушается. Знание, лишенное цельности, есть знание деформированное, значит очень вероятно, что не полностью достоверное.

СВЯЗЬ РЕЛИГИИ И ЗНАНИЯ С АДАПТАЦИЕЙ К СРЕДОВЫМ УСЛОВИЯМ СУЩЕСТВОВАНИЯ

С чем связаны, при признании схожести религиозного знания, различия в религиях? Исторически эти различия возникли схожим с адаптацией человека к среде обитания образом. Религия, помимо прочих своих функций, выступала и как механизм такого приспособления. Генезис цивилизаций является характерным для вполне определенного в каждом конкретном случае географического ареала (месторазвития). Для каждых специфичных средовых условий существует свой адаптационный оптимум институциональных форм и механизмов. Отступления от него, увлечение иносистемными формами по каким-либо подсказкам или в силу навязывания объективно ведут к снижению жизнеустойчивости всей системы. Ядром, вокруг которого выстраивались цивилизационные системы, выступали соответствующие традиционные религии. Их цивилизационно образующая роль определялась не столько волевым или даже произвольным выбором одной из возможных вер (распространенная мифологема), сколько самой средой существования.

Это предположение формулирует задачу изучения причинно-следственной цепочки: природная среда — религия — цивилизационная специфика. Задача решалась методом группирования (еще его называют методом кластеризации). Если окажется, что страны группируются в зависимости от религиозной принадлежности по природно-зональному признаку, то гипотеза подтвердится. Однако, возможно, что причина группирования заключается в другом, а именно, в разном уровне экономического, социального и инфраструктурного развития. Одни страны более успешны, другие — менее. Для снятия этой неоднозначности анализ был ограничен группой стран, находящихся примерно на одном уровне экономического и социального развития — стран Европы. Проверялась актуальность модели М. Вебера по противопоставлению типов "католик" и "протестант". Казалось бы, в современном секулярном мире такое деление утратило свое значение. Однако в действительности картина обратная. Шкалы для кластеризации были выбраны следующие: распределение по температуре, урожайности, надоям молока, осадкам.

На рис.1 показано групповое распределение стран Европы по средней температуре января. Предположение о страновом конфессиональном группировании по климатическому параметру подтвердилось.

Известна, особенно для язычества, связь генезиса религиозных культов с аграрной практикой. Эта связь прослеживается даже в современности. Достаточно сравнить показатели аграрного сектора протестантских и православных стран Европы. Урожайность в протестантских странах устойчиво выше, чем в православных. Различия устойчивы с древних времен. Климатически сформированные аграрные зоны совпадают с конфессиональными границами. При рассмотрении страновых показателей животноводства также обнаруживается тенденция конфессионального группирования. Причем не только для северных, но и для южноевропейских православных стран. Именно отсюда происходит специфика особой исторически сложившейся в странах православия модели — с особой ролью общинно-патерналистского и государственного начала. В зоне сравнительно низких показателей аграрного сектора требовался особый механизм труда и принудительного распределения. Хорошо известна значимость для религиозной рефлексии вопроса об осадках. Бог, повелевающий стихией дождя, традиционно один из важнейших в древнем языческом пантеоне. Обилие осадков приводило к формированию циклических моделей мировосприятия, наиболее ярко представленных в буддистском учении о сансаре. Засушливый климат, при котором дождь воспринимался населением как величайшее благо, порождал догмат откровения (божьего нисхождения).

Азиатский континент, как известно, включает два крупных конфессиональных страновых очага — ислама и буддизма. При соотнесении их с годовым количеством осадков вновь обнаруживается очевидное группирование стран (рис. 2).

Выявленные закономерности убедительно подтверждают, что связь природной среды с религией, а через нее с цивилизационной идентичностью существует. Полученный вывод не означает, вместе с тем, абсолютизации роли географического фактора. Речь идет только о том, что религии формировались, не оставаясь в стороне от процессов адаптации человека к определенному природному. Первичные религиозные знания были в значительной мере знаниями о том, как максимизировать жизнесособность социума в соответствующих условиях существования. Освящаемые религией заповеди, посты, ритуалы напрямую проистекали из накапливаемого веками практического опыта. Но ведь те же функции реализовывались и в древнейшем протонаучном познании. Основания для их разделения на той стадии отсутствовали. Они появятся в дальнейшем в связи с развитием теоретического уже научного уровня знаний.

ТРАДИЦИИ КАК МЕХАНИЗМ ТРАНСЛЯЦИИ ЗНАНИЙ

Сложность в определении общей религиозной платформы знаний вызывает вариативность религий народов мира. Постижению природы их единства помогает феномен традиций. Именно благодаря появлению традиций стало возможным само формирование человеческого общества. Через них осуществился исторический переход от биологического к социальному состоянию. Традиции выполняли функцию накопления и передачи из поколения в поколение накопленного опыта. Вне принципа преемственности никакой социум исторически не мог бы состояться. Традиционные религии современности чаще всего ориентированы традиционалистски. Следует ли из этого их противопоставление научному знанию? Ввиду распространенности такой аргументации на содержании религиозного традиционализма следует остановиться более подробно. Понятие "традиция" часто в общественном дискурсе подменяется понятием "консервация". Традиционализм путается с консерватизмом. Однако это разные понятия. Консервация подразумевает охранительство текущего статус-кво, фиксирует отсутствие или минимизацию изменчивости.

Традиция имеет совершенно иной смысл. Ее функциональное значение определяется отбором и преемственной передачей в поколениях лучших практик и опыта. Лучших, а не имеющихся в текущий момент. Консерватизм модет быть предельно реакционным, традиционализм по определению относится к факторам оптимизации успешности и развития. Этимологически термин "традиция" восходит к латинскому tradere — "передавать". Значение охранительства этот глагол не содержит. Смысл традиции в системе межпоколенческих отношений состоит именно в "передаче" опыта, обеспечивающей переход от прошлого к настоящему и далее к будущему. Традиция не является антитезой инновациям, а, соответственно, и науке. Инновации противоположны именно консервации, а не традиции. Существуют, как известно, различные модели развития. Одна реализуется через разрыв с традицией, другая, напротив, через опору на нее.

Пример развития с опорой на национальные традиции представляет, в частности, Япония и Южная Корея. "Сила традиций и сила творчества в их сочетании — животворящий источник всякой культуры", — заявлял в свое время П.Н. Савицкий. Без традиции не может существовать никакая общественная система. Именно посредством традиций человек транслировал из поколения в поколение знания и накапливаемый социальный опыт. Трансляционная функция для раскрытия понятия традиция ключевая. Распространенное представление о том, что новые технологии непременно подрывают традиции неабсолютно. Даже если они их модифицируют, то есть границы такого влияния. Любой технологический уклад невозможен без опоры на уже накопленный научный и образовательный опыт, передаваемый от поколения к поколению.

Но традиции различны. Традиции высшего уровня — это традиции системообразующие. Отказ от них означает по существу смену самой системы. Существуют традиции менее значимые для идентичности и жизнеспособности социальной системы. Это традиции представлены в формате обычаев, устоев. Иногда они могут вступать в противоречие с традициями первого уровня. И тогда отказ от них — целесообразен.

Смешение традиции разных уровней может приводить к принятию стратегически ошибочных решений.

К религиям, их содержательным накоплениям и удивительно устойчивой системе межпоколенческой трансляции все это имеет самое непосредственное отношение. Отсутствие развитой системы трансляторов знания (особенно в условиях дописьменной культуры) обусловливало жесткость традиционного информационного формата для временной трансляции, регулируемого механизмами табу и ритуала. Консервация архаического общества выполняла, таким образом, конструктивную роль в зыбком еще механизме трансляции познавательного опыта. Формирование традиций можно рассматривать как протонаучную практику. Тысячелетия такого рода практики позволили выработать оптимум бытийных конструктов в диапазоне от специфики форм управления до локальных особенностей пищевого рациона.

Вполне очевидно, что функция науки состоит, в частности, именно в этом. В некоторых моментах современная наука даже отстает. Достаточно указать на феномен народного целительства или нетрадиционной медицины. Второй подход к генезису традиций вытекает из практики религиозного миропонимания. Знания дифференцировались по источнику происхождения на божественные и мирские. Соответственно, выделялись эзотерический — высший и профанный — низший познавательные пространства. Знания включали в свой состав не только информационный, но и ценностный компоненты, выступавшие как синтезированное целое. Добро и зло едва ли не в каждой религиозной традиции выступало, как первоуровень познавательной деятельности человека. Достаточно упомянуть библейскую притчу о плоде познания добра и зла.

При всей вариативности локальных культов представления о базовых человеческих ценностях в традиционных религиях удивительным образом совпадают. Под содержанием христианских заповедей могли бы расписаться представители любой из традиционных конфессий. Авраамические религиозные тексты Тору, Новый Завет, Коран некоторые авторы представляют как три послания Единого Бога. Но универсализм высшего познавательного багажа традиционных религий не означал существования единого универсального учения ("брахмавидьи"), о котором говорили теософы. Совпадая на высшем уровне, на среднем и низшем религиозные концепты содержательно расходились. Это согласуется с подходом Рене Генона, связывавшего различия сакральных форм знания с вариативностью человеческой и исторической среды. Но в ядре традиционных учений, полагал он, конфессиональные расхождения не обнаруживаются. Генон определял это ядро как "Примордиальную Традицию" или "Изначальное Предание". Структура знания традиционного общества может быть представлена в виде пирамиды. Взгляд на один и тот же предмет с различных когнитивных уровней мог быть различным. По мере познавательного продвижения раскрывались скрытые на низших ступенях глубины. Поскольку транслятором знаний выступали традиции, то, ввиду разноуровневости познавательных компонентов, различались и трансляционные типы (рис. 3).

Различие традиций заключалось, прежде всего, в степени их универсальности. Традиции с большой буквы адресовались как откровение всему человечеству, выражая его категориальное всеединство. На среднем уровне допускалась вариативность религиозного знания. Среднеуровневые традиции выступали как интеграторы цивилизационных общностей. Не случайно, что секулярная детрадиционализация обернулась на практике эрозией цивилизаций.

Наконец, традиции третьего уровня были связаны с микро масштабом общественного существования. Они закреплялись, главным образом, на уровне повседневного бытия, смыкаясь с обрядовой практикой и заповедными нормативами. Разрушение традиций и профанизация приводили повсеместно к трансформации локальных знаний в суеверия. Веками вырабатывались оптимальные семиотические пропорции, составляющие локально-этническую символику. Архитектура, конструктив помещений, одежда, пища закреплялись традицией по принципу наибольшего благоприятствования специфике антропологической природы и географической среды. Если традиции первых двух уровней выражались главным образом через теологический и мифологический пласт познания, то для третьего была характерна ниша магического опыта. Поэтому противопоставлять религию и магию, как это часто делается в рамках теологической критики народных суеверий, гносеологически некорректно. Различие между ними есть различие не учений, а уровней познания.

Идея возможности синтеза науки и магии высказывается далеко не впервые. Н.А. Бердяев, рассуждая о "новом средневековье", провозглашал: "Будет восстановлена космическая иерархия, и человек займет свое царственное место в живой природе.

Человек будет властвовать над иерархией природных духов не путем корыстного разъединения, а путем любовного соединения.

Магия тем и отличается от науки и техники, что для нее природа всегда одухотворена и что она вступает в общение не с механическими силами, а с природными духами, будь то демоны или духи светлые. Когда вернется великий Пан и природа вновь оживет для христианского мира, тогда неизбежно возродится и магия. Наука и техника переродятся в магию, будут познавать живую природу и вступят в практическое общение с духами природы. Магия станет светлой". Сакрализации в традиционном обществе подвергался не только процесс трансляции знаний, но и фигура их носителя. Учитель являлся высшим духовным авторитетом. Неслучайно педагогическая деятельность относилась к жреческой прерогативе. Зачастую учитель по факту духовного родства почитался выше кровных родителей. Ему приносились клятвы верности. Дуальная связка учитель — ученик составляет основу большинства религиозных традиций.

В секулярном обществе она разрушается, заменяется отношениями клиентизма. Учащийся перестает быть учеником в прежнем сакральном смысле и становится клиентом. Религиозная форма обучения предполагала эксклюзивную методику передачи знаний. Эксклюзивный характер носила, в частности, образовательная модель оккультной платоновской Академии, тогда как аристотелевский Лицей в большей степени соответствовал принципам обучения монтеневской школы нового времени. Знаниям не только обучались, а в них посвящались. Система инициаций обусловливала восприятие образовательных учреждений в качестве храма. Профанизация знаний стала оборотной стороной секуляризации школы.

Впрочем и современная секуляризационная образовательная модель имеет под собой религиозные основания. Она определяется протестантской мировоззренческой парадигмой. Гражданской Церкви соответствует светское образование. Тезис о "всеобщем священстве" воплощается в секулярном статусе учителя. Он уже не посредник с трансцендентным миром, а светский педагог — моралист. Всеобщее священство предполагает всеобщую грамотность, ибо каждый верующий должен уметь читать Библию. В результате эксклюзивно-эзотерическая система образования упразднилась. Не случайно, что впервые модель тотального образования была апробирована в лютеранской Швеции.