Кто такие монахи? Кто такой монах.

В духовной жизни есть феномен, понять который без внутреннего опыта трудно, а определить словом — почти невозможно. Чем бытийно глубже явление, тем труднее оно поддается внешней словесной интерпретации.

Монашество охватывает всю духовную жизнь человека, поэтому понять его можно, лишь пережив и прочувствовав его, как невозможно понять, что такое любовь, не испытав ее в своем сердце. Поэтому мы укажем лишь на некоторые характерные свойства и признаки монашества, так как вокруг него образовался целый клубок недоумений, лжи и различных спекуляций. Мир или отвергает монашество, или видит его через призму собственных страстей и представлений, то есть требует от монашества своего — быть частью этого мира или экзотическим цветком, который можно рассматривать как некую интересную достопримечательность ботанического сада, либо ждет от монашества служения человеческому обществу, рассматривая его, как благотворительную организацию. В лучшем случае, в молитвах монаха мир видит еще один гарант своей комфортности.

Если мы обратимся к этимологии слова "монах", то сможем убедиться, что в основе его лежит не понятие "один" или "одинокий", как обычно переводят это слово, а нечто большее — "единое". В этом смысле можно сказать, что монах ощущает себя единым в мире, не в смысле горделивого эгоцентризма или пантеистического солипсизма, а в смысле свободы от мира. Он единый как личность, свободная от оков мира, от плена его понятий и представлений. Монах, осознавая себя единым в мире, ищет Единого Бога — как центр и смысл своего бытия, как единую любовь своего сердца. Желание находиться в постоянном богообщении становится главным содержанием его жизни, к нему устремляются все силы его души и духа, слитые воедино. Ему, этому желанию, этому внутреннему порыву, охватившему всю его жизнь, он подчиняет все остальные желания и стремления. В мистическом значении, единение — это не обращенность, не исследование, даже не контакт. Единение — это жизнь в другом, но без потери своей собственной личности. Это обладание любимым через любовь.

Единение с Единым — это та полнота жизни, в которой гаснет, меркнет и исчезает влечение ко всему прочему, внешнему, а обращенность сердца к чему-либо, кроме Единого, воспринимается как измена и привязанность к чему-либо иному — как блуд. Монах, живущий внешней жизнью, хотя бы эта жизнь, по мирским представлениям была самоотверженной и даже героической, в духовном плане становится блудницей, изменившей своей первой любви. Монашество — это безраздельная любовь человеческой души к Божеству, это непрестанное искание Божественного света, который псалмопевец Давид назвал "ликом Бога" (см.: Пс. 26, 8-9). Святые отцы в своих творениях прикровенно указали нам, что Божественный свет открывается душе как полнота бытия, покой вечности и как совершенная, не имеющая аналога в видимом мире мистическая красота. Бог открывается душе как новая, неведомая, таинственная жизнь, и тогда душа чувствует, что существование вне этой жизни — смерть. Бог является душе как незримый свет, как внутреннее озарение, и тогда душа чувствует, что вне этого света она наполнена непроницаемой, тяжелой тьмой, о которой она раньше даже не подозревала.

Бог открывается душе как некий непостижимый покой, и тогда душа осознает, что вне этого покоя она постоянно находится в мучительной тревоге, с которой как бы свыклась. Бог открывается душе как бесконечная радость, похожая на прозрачные воды глубокого водоема. И в этой радости мир кажется душе жестким, как раскаленный песок в пустыне, и горьким, как желчь. Бог открывается душе как неизреченная любовь, и в этой любви душа плачет от жалости к миру, который не знает Бога, и о себе — потому, что она не может быть всегда с Богом, а прельщенная демоном и миром, как бы в опьянении, забывает о тех обетованиях, которые получила.

Монашество — это поиск непрерывного богообщения. Любовь нетерпелива, поэтому душа ищет общения с Богом не только в будущей жизни как награду за исполнение заповедей, но и здесь, на земле, как отклик на свою мольбу. Поэтому центром монашеской жизни является молитва. Монах убегает от мира, как бегут из горящего здания. Он видит мир, охваченный пламенем. Это черное пламя грехов и страстей, проникая через образы мира в его сердце, опаляет его покой дымом и черной копотью. Монах видит не только грех, живущий в его душе, но и скрытый в ней ад, поэтому монашеская жизнь — это борьба за пробуждение духа, подавленного душой, это укрощение души, не только с ее низменными страстями, но и с ее иллюзорным богатством, которое мир воспринимает как духовность.

Если дух не будет пробужден молитвой и покаянием и с помощью благодати не восторжествует над душой, то человек не вырвется из круга душевных переживаний и представлений и эмоциональный накал души будет принимать за духовное состояние. Поэтому монашеская жизнь должна быть чужда восторгов и вдохновений, которые связаны с картинами, образами и фейерверками мысли, возникающими в душе. Сердечная молитва безвидна и безОбразна, духовный мир не открывается человеку ни в визуальных картинах, ни в блеске тонких мыслей — все это внешнее. Он безмолвно являет себя в тишине души, хранимой в молитве. Внутренняя Иисусова молитва — это вращающийся огненный меч Херувима, который хранит врата Эдема — человеческого сердца.

Истинная жизнь — это Божия благодать. Земная жизнь с ее постоянной текучестью и временностью — это странный синтез жизни и смерти, это полужизнь. По отношению к вечности — это эмбриональное состояние души, это не бытие, а бывание или пребывание, отсрочка смерти; поэтому земная жизнь как самоцель может быть принята лишь как навязанная должность, как процесс, в который мы включены, как необъяснимый факт. А если в земной жизни, в невечности, человек будет искать смысл и ценность, то она представится как чудовищная трагикомедия.

Если бы даже жизнь могла дать человеку то, чего она никогда не давала и не даст, — счастье — все равно трагизм земного бытия не исчез бы, а может быть, стал бы и еще более мрачным: разве не ужасно, когда человека во время пира неожиданно хватают и ведут к виселице? Поэтому один из уроков монашеской аскезы — память о смерти. Мирские люди обычно стараются не думать о смерти, они гонят память о ней из своей души, вытесняют из сознания так, как будто ее не существует; они видят вокруг картины смерти, но внутренне лгут себе, что смерть минует их, поэтому смерть всегда оказывается для них неожиданным гостем.

Благодать — это источник всякой жизни и всякого бытия, это сила освящения и будущего преображения, то есть бесконечная цель сотворенного мира, а оскудение благодати — это умирание мира и апокалиптические катастрофы как видимые признаки его агонии. Именно здесь открывается другой аспект монашества — как особого, ни с чем не сравнимого служения миру. Монах через очищение сердца, молитву и аскезу стремится стяжать Божественный свет в своей душе, но этот свет является в то же время и стержнем мироздания; и потому свет, который стяжал монах в своем сердце, преображает весь мир. Он вдыхает в него жизнь, можно даже сказать, что этот свет реанимирует умирающее человечество, он противостоит разрушительной, центробежной силе греха, и если бы не молитвенники за мир, если бы не носители духовного света, то, может быть, мир уже изжил бы себя.

Почему творят чудеса не только молитвы святых, но даже вещи, принадлежавшие им? Почему обладает цельбоносной силой вода из вырытых их руками источников? Почему христиане стремятся посетить те места, где жили святые, хотя бы от их келий не осталось уже и следа? Потому что Дух Святый не только освящает душу, но и само вещество делает иным. Поэтому благословение и молитвы святых изводят из земли источники, пустыни превращают в цветущие сады. И также напротив — любой грех не только убивает человеческие души, но даже и землю иссушает и как бы опаляет проклятием. Убиена бысть земля их кровьми (Пс. 105, 38), — говорил псалмопевец Давид о человеческих жертвоприношениях язычников. Поэтому борьба благодати с грехом является движущей силой бытия человечества и солью земли. Поэтому монах, стремящийся стяжать Божественный свет в своей душе, является самым большим благодетелем для того самого мира, который он отверг и покинул. Древние отцы называли монашество ангельским образом, потому что преимущественно монашество является носителем на земле незримого Божественного света. Первый свет — Святая Троица, второй — ангелы, третий — монахи, молитвенники за мир. Мистическое учение о Божественном свете, являющееся сердцем Православия, чуждо миру. Мир знает только внешнюю добродетель и внешний подвиг.

Монашеская жизнь — искание Фаворского света. Мир не может вместить в себя этот свет. Религиозный рационализм стремится к стяжанию добрых дел, а не благодати, и этим самым превращает христианство из религии сердца в поведенческую систему с арифметической таблицей заслуг и воздаяний, грехов и наказаний, то есть в плоскую морализацию. Характерно, что учение о Фаворском свете, пронизывающее всю патристику, рационалистический Запад называет ересью паламизма и суеверием исихастов. Черта разделения между восточным и западным христианством прошла не только через образ догматов и церковной структуры, но и через область мистики. Отрицая Фаворский свет как предвечную энергию Божества, католические богословы рассматривают его как временный, сотворенный образ, как манифестацию Божественной силы. Католики и рационалисты в Православии потеряли вИдение различия между свойствами духа и души, подменили одно другим, запутали их в гордиев узел и тем самым узаконили господство низшего над высшим. Для развития душевных сил и способностей не нужно ни безмолвия, ни поста, ни внутренней молитвы, ни борьбы с помыслами, ни искоренения страстей. Там предлагается другое — обогащение ума внешними знаниями через науку, философию и т.д., утончение сублимаций эмоций через искусство. Там нужно изящество, блеск и вдохновение, поэтому душевному развитию соответствует не пустыня, а театр, не внутренняя молитва и безмолвие духа, а яркие образы и эвристические мысли.

Душевные взлеты вызывают рукоплескание мира, к истинной духовности как включению в вечность он остается глухим и слепым. Это относится не только к тем, кто живет на уровне низменных инстинктов, но также и к изысканным эстетам. Примером может послужить Байрон, который отзывался о монашестве весьма скептически, но в то же время одобрял монахов мхитаристов за их широкую издательскую деятельность и любил отдыхать в их венецианском монастыре. Байрон, сумевший воплотить в своих творениях самые тонкие нюансы человеческих чувств и переживаний, оказался неспособным увидеть другую — надмирную, духовную красоту, как глаз и слух не могут уловить вибрацию волн за пределами диапазона их восприятия. С постепенным падением духовности рационализм в виде схоластики и затем религиозного материализма постепенно вытесняет мистику, он стремится превратить саму религию в утилитарную систему общественных отношений, превратить ее в мирской институт с программой "всё для счастья человека". Разумеется, заменив вечное временным, небесное земным, религиозные рационалисты стремятся ассимилировать монашество с миром, включив его в свою глобальную, гуманистическую программу.

Когда-то монахи были тайноводителями мирян. Монашество было подобно Марии, которая в безмолвии духа сидела у ног Иисуса, внимая Ему и слагая в сердце Его слова. Мир хочет превратить Марию во вторую Марфу, которая заботится и хлопочет о многом, может быть, и нужном, но не самом главном. Марфа служит Иисусу, и ее служение тоже благословенно, пока она не упрекает сестру.

Ответ Господа Марфе мир не расслышал до сих пор. Апостол Павел сравнивает Церковь с телом, составленным из многих членов, где глаз не может быть рукой, а рука — сердцем (см.: 1 Кор. 12, 12-27). Святитель Василий Великий говорит: "Служение Церкви разнообразно". Каждый должен делать то, к чему он призван.

В этом мистическом Теле Христа монах должен нести служение, свойственное ему — быть сердцем этого тела. Хотя Господь, открывая картину будущего Страшного Суда, говорит о телесной милости, но это потому, что Он берет общие добродетели, доступные для всех, а монашество дает миру то, что не может дать никакой мирской подвиг. Несмотря на все бедствия и лишения, которые испытывает человечество, самый страшный голод — духовный, и потому самая высокая милость не телесная и не душевная, а так же — духовная. К телесной милости способны не только христиане, но и иноверцы, и атеисты: здесь — сострадание к человеку как к живому существу. К душевной милости — христиане, живущие в миру, а к духовной — преимущественно аскеты.

Монашество хранит учение о внутренней молитве, об очищении сердца от страстей в борьбе с демонами, о том, как достигается боговидение. Оно учит, как стяжать Фаворский свет. Молитва и борьба со страстями необходимы и для мирян. Но только аскеты, которые со светильником — Иисусовой молитвой — вошли в свое сердце, смогли увидеть его сокровенные глубины, темные лабиринты человеческой души, через свой мистический опыт воспринять и почувствовать состояние души другого человека и стать путеводителями для других на их духовном пути. Поэтому и духовных отцов выбирали преимущественно из монахов.

Монастырь — это сторожевая башня Церкви. Существовал и существует подвиг старчества, когда монах после многолетних трудов достигнув состояния, близкого к бесстрастию, открывает дверь своей келии для тех, кто нуждается в духовном наставлении и утешении. При этом он должен не оставлять внутренней молитвы и среди людей чувствовать себя как в пустыне. Поэтому старчество — это подвиг, требующий особой благодати Божией.

Обычно бывает по-другому: когда монах покидает келью, расстается с безмолвием и идет в мир, то свет молитвы, окружавший его, меркнет и гаснет. Тогда мир видит в таком монахе не свет, а человеческие немощи, и не спасается через него, а, скорее, соблазняется им. Мы знаем святых, которые покидали затворы по любви к людям, но это было не началом, а венцом их подвигов и совершалось по особому откровению Божиему. Апостол Петр говорит Христу: вот, мы оставили все и последовали за Тобою (Мф. 19, 27). Экзегеты видят в этих словах самую высокую степень отречения от мира, бОльшую, чем готовность жертвовать собой. Оставить все — значит, оставить свои помыслы, отвергнуть свои суждения, отказаться от своих чувств и желаний, очистить свой ум не только от греховного, но и от всего преходящего. Отвергнуть все — это больше, чем жить и трудиться ради Христа. Это жить одним Христом. Мы уже говорили, что монашество неразрывно связано с учением о Фаворском свете как вечной Божественной силе, которая животворит и освящает мир. Господь назвал благодать живой водой и сказал, что испившие ее сами становятся источником для жаждущего мира (см.: Ин. 4, 10, 14; 7, 37-39). Поэтому сердца молитвенников обращаются в те уста, которыми земля пьет небесную благодать.

В XIV веке богословы-рационалисты клонящейся к закату Византии, ядром которых была прокатолическая партия Григория Акиндина, пытались представить учение о Фаворском свете ересью, а афонских исихастов — невежественными фанатиками. Главным защитником святоотеческой традиции выступил афонский монах и затворник Григорий Палама, впоследствии архиепископ Фессалоникийский, прославленный святитель. Этот спор получил такой широкий резонанс, что для его разрешения царь и патриарх были вынуждены созвать несколько соборов.

Рационалисты, отвергая учение о предвечном Божественном свете, отвергали и значение православного аскетизма для мира и Церкви и рассматривали внутреннюю Иисусову молитву как субъективный, психологический феномен. (Характерно, что некоторые из противников святителя Григория эмигрировали впоследствии в Италию и приняли католицизм.)

Рационалисты апеллировали к философии, то есть к непросвещенному благодатью человеческому рассудку, привыкшему вращаться в кругу временного и конечного. Они желали определить явление сверхлогического духовного мира через аристотелевские силлогизмы, комментировать Евангелие диалогами Платона. Другая, православная сторона являлась носительницей патристической традиции и монашеского предания. Хотя среди афонских монахов было немало людей, имеющих блестящее философское образование и владеющих всеми приемами диалектики, но они в качестве главного критерия истины принимали опыт святых отцов, восточных мистиков и аскетов. О Фаворском свете может знать только тот, кто стяжал его сам. Представители афонских монастырей писали в своем "Томосе", что существует три вида света. Первый — физический, материальный, чувственный свет, в котором человек видит предметы мира. Этот свет доступен не только человеку, но и остальным живым существам. Здесь человек не имеет преимуществ перед зверем или муравьем, это — свет телесный.

Второй вид света присущ только человеку. Это интеллектуальный свет — свет ума. В этом свете человек может представлять отдаленное, вспоминать прошлое, предполагать будущее; это свет науки, философии и искусства. Он может быть ярким и интенсивным, но он так же принадлежит земле — этой временной жизни. Он представляет собой естественную психическую способность человека. Этот свет не может озарять метафизических глубин бытия. Это душевный свет.

Но есть еще третий вид света — свет духовный, предвечный и несотворенный, который открывается подвижникам через очищение сердца молитвой и созерцанием. Это свет веры, свет духовных прозрений и интуиций, свет Фаворского Преображения; это свет невещественный, но он может видимо сиять в святых, преображая их души и тела и делая их подобными Христу. Монашество — это искание Фаворского света и созерцания мистической красоты Божества. Поэтому монашество — внутренняя, сокровенная жизнь, неведомая миру. Западная Церковь отвергла учение о трех видах света, отвергла сущность самого монашества, оставив лишь его форму. Рационалисты хотят превратить монашество из тайны любви человеческой души к Богу в видимое служение человечеству, хотят переложить "Песнь песней" на язык прозы. Западная Церковь разделила монашество на специальности с определенными заданными программами. Монашеские обеты рассматриваются как целесообразные и удобные формы для совершения добрых дел, каждый монашеский орден (то есть отрасль деятельности) имеет свой общий устав, причем характерно, что уставы эти постоянно корректируются и изменяются — в соответствии с изменяющимися требованиями современности.

Надо отметить, впрочем, что существуют у католиков монастыри с очень строгим уставом, вплоть до пожизненного запрещения выходить из монастырской ограды. Это говорит о том, что монашество как потребность человеческого духа в глубине своей неискоренимо. Однако такие монастыри не характерны для западного мира, они представляют собой исключение. В то же время даже такие ордена, как иезуиты и доминиканцы, явили немало примеров самоотверженного служения своей идее, вплоть до мученичества; но еще более явили они примеров ошибок и соблазнов как диковинный симбиоз гибридов, которые деформируются и ломаются в своем противоречии.

Монашество — это внутреннее и внешнее удаление от мира. В этом смысле монах похож на оранжерейный цветок. Когда холод мира пробирается в щели оранжереи, цветы погибают, а на их месте вырастает более живучая трава. Несоответствие между монашескими обетами и постоянным пребыванием в миру вызывает глубокую внутреннюю неудовлетворенность. Эта неудовлетворенность может быть подавлена силой воли, загнана внутрь, но не искоренена. Она может периодически проявляться в бурных вспышках страстей или в гордом самомнении.

Мы говорили о рационализме как о характерном явлении в западном монашестве, однако теория добрых дел может породить душевный мир мистики, где рационализм вытесняется культом эмоций. Это мистика яркого выражения поэтических вдохновений, экстатических состояний. Человек становится гурманом своих собственных переживаний. Эта чувственная мистика может достигать такого напряжения, что у ее последователя появляются стигматы-раны на руках и ногах от визуального представления Иисуса, распятого на Кресте, и от горделивого отождествления себя с Ним.

Да, и православная мистика говорит об уподоблении Христу, но через внутренний подвиг очищения сердца, через стяжание Духа Святаго. В католической мистике этого уподобления стремятся достичь посредством внешнего подражания и ярких образных медитаций. Православный аскет никогда не сопоставляет себя со Христом, напротив, чем ближе он к Богу, тем больше открывает ему благодать глубины его сердца. Он видит себя как бы прокаженным — в язвах и гнойниках греха. Чем выше его духовность, тем яснее он видит, как в темных безднах его души гнездятся все человеческие пороки, как змеи, свившиеся клубком в своей норе. Он видит в себе самом падение всего человечества. Православный монах сравнивает себя не со Христом, а скорее с демоном и надеется не на свои добрые дела, а единственно на любовь и милосердие Божие.

Благодать скрывает от православного подвижника меру его совершенства: где горделивое самолюбование, там нет благодати. Восторженное, эмоциональное состояние или иссушает покаяние, или делает его внешним и театральным. Пример — секта самобичевателей, которые собирались толпами, ходили по городам и селам и на площадях секли себя бичами до крови, громко выкрикивая свои грехи. Один из выдающихся представителей католического аскетизма Франциск Ассизский сказал: "Я акробат Божий". Иезуиты организовывали представления, торжественные шествия с зажженными факелами, похожие на маскарады, и на папертях церквей устраивали театральные зрелища на церковные темы.

Православным монахам была чужда подобная показность, их подвиг проходил втайне от мира, они не привлекали народ искусственными методами. Сама благодать Божия притягивала к ним человеческие сердца. Поэтому-то люди и шли в пустыню для встречи с подвижником, днями стояли у монастырских врат, чтобы лишь увидеть его и взять у него благословение. Они интуитивно стремились войти в то поле незримого духовного света, в котором находится подвижник, стяжавший благодать и внутреннюю молитву. В этом свете, как в лучах Божественной любви, согревались и оттаивали их сердца, с души спадала темная, жесткая чешуя греха. Они соприкасались с другой жизнью, чувствовали дыхание вечности.

Такая встреча с аскетом и общение с ним оставались самым большим событием в жизни человека, событием, которое не забывается никогда. Этот свет больше, чем все книги, открывал человеку смысл его жизни, страданий и борьбы. Встреча со святыней — прикосновение к тайне будущего века. Святые отцы говорили: "Истинное добро может творить только благодать". Можно добавить: высшее добро — это сама благодать. В общении со святыми люди получали неизъяснимую силу, внутренне преображались. Если сказать образно, то свет, сияющий в сердце святого, отражался в душах людей, как отражается отблеск солнца в обращенных к нему зеркалах.

Жизнь, посвященная безмолвию и молитве, труднее, чем подвиги милосердия. Творить молитву в глубине сердца — значит вступить в битву с силами ада, которые стремятся потушить огонь молитвы, разбросать и рассеять слова, как песок. В патериках рассказывается много случаев, когда демон уговаривал монахов выйти из уединения, чтобы творить добрые дела в миру. По тому, с какой силой противостоит демон молитве, можно судить, насколько она ненавистна ему. Кажется, что весь ад обрушивается на молитвенника, как волны реки — на преграду, ставшую на их пути. Иногда эта духовная борьба бывает настолько мучительной и требует такого напряжения сил, что человек готов, кажется, предпочесть молитве любую, самую тяжелую работу. Потому святые отцы и говорили: "Дай кровь и прими Дух". Монашеская жизнь — это восхождение ввысь по ступеням, залитым собственной кровью. Этого не видит и не понимает мир.

Святые отцы указали на три непрестанных делания монахов. Первое — трезвение, очищение ума от помыслов, образов и пристрастий, от всего внешнего, наносного и преходящего. Пять чувств называются дверями души. Для монаха они должны быть закрыты. Ум должен осуществлять контроль над потоками информации, которую беспрерывно получает человек из непосредственных впечатлений, книг, бесед и тому подобного. Трезвение — это пост души. Обилие информации, как и обилие пищи, делает душу ленивой, бессильной. Трезвение — слово, противоположное опьянению. Привязанность к земному приводит ум в состояние опьянения. Часто пьянство кончается блудом, а для монаха пристрастие к чему-либо земному уже есть измена Богу и душевный блуд, хотя бы это земное казалось чистым и прекрасным.

Второе делание — бдение. Оно тесно связано с трезвением. Если трезвение — состояние ума, то бдение — это волевое усилие, это внимание к своему сердцу — истоку наших мыслей и чувств. Не только греховные, но и посторонние помыслы ум обнаруживает через бдение и изгоняет молитвой.

Третье делание монаха — непрестанная сердечная молитва. Через слова молитвы дух обращается к Богу. Молитва — самое главное в монашеской жизни. Поэтому святитель Иоанн Златоуст назвал ее царицей всех добродетелей. Православное учение о Фаворском свете открывает тайну молитвы как высшего служения миру. Молитва противостоит огромной силе зла и греха, накопленной человечеством. Нераскаянные грехи незримыми тучами нависают над миром, и придет время, когда они разразятся грозой и бурей — апокалиптическими катастрофами, перед которыми окажется бессильной гордая и преступная часть человечества. Но силам зла противостоят силы добра, царству тьмы — Царство света, и потому молитва одного подвижника может спасти тысячи и тысячи жизней.

Апостол Павел в Послании к Солунянам говорит об удерживающей силе (см.: 2 Фес. 2, 7). Не в столицах мира, сверкающих огнями небоскребов, а в монашеских кельях решается судьба истории. Пока еще есть носители Фаворского света на земле, мир будет существовать. Господь обещал пощадить Содом ради десяти праведников. Но когда погаснут последние лучи этого света, мир подпишет себе смертный приговор.

Монах это воин. Его врагу тысячелетия. Если смотреть на бытие с духовной точки, то абсолютно все процессы бытия двояки: происходящее событие в физическом мире происходят в духовном. За всей неправдой, злобой, действием по страсти и прочими деструктивными косяками - стоит сатана. Он если можно так выразится питается ими, порождая иные деструктивные процессы и усиливаясь. А за правдой, добротой, любовью (совокупностью всего позитивного), подвигами и самоотверженностью стоит Бог. Монахи исполняя заповеди и молясь принимают на себя многие удары от сатаны (искушения), тем самым уменьшая его злые действия в бытии. Если-бы не было монахов, зла в мире было больше (хотя куда уж его больше) Монашество устроено Божьим промыслом, некоторые монахи могут видеть процессы бытия в духовном мире, поднимаясь по ступеням совершенства им открываются многие тайны. Монах всю жизнь на войне, вся его жизнь это бой, и если воин рискует потерять жизнь, то монах не только жизнь но и душу, так как при искушении нападают мысли о самоубийстве. Монахи достигшие некоей степени совершенства в терпении бесячих атак, рискуют прельстится от гордости, но это уже тема другого разговора... 2. Один из фиваидских старцев рассказывал: «Я был сыном эллинского жреца. Так вот, еще будучи отроком, я увидел однажды, как мой отец идет, как обычно, в храм для принесения жертвы. Я пошел следом. И увидел я сатану, который сидел на троне, и все его воинство было вокруг него. Тут один из его князей стал посредине и поклонился ему. Сатана спросил его:    – Откуда пришел ты?    – Я был в такой-то стране, - отвечал тот, - поднял там войну, пролил много крови и теперь пришел доложить тебе.    – Сколько у тебя ушло времени на это? - спросил его диавол.    – Тридцать дней, - ответил тот.    Услышав это, сатана сказал:    – За такое время ты только это и сделал! - и велел бить его бичами.    Вышел точно так же еще один и сказал:    – Я был на море, поднял там ветер, потопил корабли, погубил много народу и теперь пришел доложить тебе.    Сатана опять спросил его, сколько времени у него на это ушло. Когда же узнал, что двадцать дней, приказал бить его бичами, как и первого, за то, что тот больше ничего не сделал. Затем подошел еще один. Он был в одном городе на свадьбе, вызвал распрю и устроил большое кровопролитие, причем даже жених и невеста были убиты. Он сказал, что смог это сделать за десять дней. Но его тоже обвинили в бесполезной трате времени, и он был наказан бичами. И тут после них всех вышел на середину еще один. Диавол спросил его:    – А ты откуда пришел?    – Я был в пустыне, - ответил тот, - где я уже сорок лет боролся с одним монахом, и в эту ночь я ввел его в блуд.    Сатана, как только это услышал, сразу встал, расцеловал его, снял с себя венец, который носил, и возложил на него, затем принесли еще один трон и поставили рядом, и диавол усадил его рядом с собой. При этом он хвалил его: дескать, смог ты сделать большое дело.    – Так вот, - рассказывал старец, - я увидел все это и понял, сколь велико монашество и как оно страшно для бесов. И, благодатью Божией, я ушел оттуда и стал монахом.    - Должны ли люди быть благодарны за то, что мы для них делаем? - спросили раз монахи авву Макария.    - Вовсе нет, - отвечал старец. - Дайте слепому глаза, и он тотчас потребует бровей.

Отношение к монахам и различного рода отшельникам и аскетам в разное время в различных странах у властей и у простого населения было весьма неоднозначным. Их и превозносили, и карали, обращались за помощью в трудные времена и подвергали всяческим гонениям.

О принципах монашества и разновидностях монахов читайте ниже в статье.

Кто такой монах: образ жизни

В первую очередь, это верующий, член определенной религиозной общины, давший клятву, называемую обетом. Монах или монахиня ведут аскетический образ жизни в составе общины либо отшельническую жизнь в одиночестве (не даром само слово произошло от греческого «одиночный»). То есть, существует как бы две основных категории монахов (монахинь): те, кто проживает в обителях и монастырях, и те, кто несет обет в одиночестве, как правило, в пустыне, или другом малодоступном для общества месте.

Институт монашества

Он характерен для определенных религиозных направлений: индуизма, буддизма, христианства, джайнизма. Буддийские монахи появляются еще в первом тысячелетии до новой эры. А в христианстве - с третьего века н.э. (интересно, что в протестантизме монахов не бывает). В христианстве основателями монашества на Руси считают Антония и Феодосия Печерских, основавших в одиннадцатом веке одноименный монастырь.

Некоторые разновидности монахов в христианстве

• Аскет. Применяет на практике вид духовных практик - аскетизм, предполагающий самоограничение, исполнение трудного обета, самоотречение, иногда - самоистязание. Аскеза характеризуется скромностью и добровольным воздержанием от пищи и мирских благ, связывается непосредственно с духовным развитием монаха и распространена не только в христианстве.
• Затворник. Монах, добровольно заключающий себя в пещеру или келью, как правило, до конца дней своих (в христианской традиции). Там монах молился Богу, получая лишь скромную еду. В буддизме затворники уходили от людей не на всю жизнь, а на какое-то определенное время для освоения духовных и физических практик, затем возвращались в монастырь.
• Послушник: или как стать монахом? В русском православии это лицо, готовящееся стать монахом. Послушники не дают монашеского обета, не принадлежат к братии, не носят полностью одежд монаха. Они исполняют различные послушания и, как правило, живут при монастырях, готовясь к поступлению в монахи.

Еще о монашестве читайте в статье

иеромонах Сергий (Рыбко)

Как становятся монахами? Существует ли призвание к этому? Или монашество - это определенная ступенька для достижения церковных высот?
- Бывает по-разному, и не стану скрывать: для кого-то монашество является лишь ступенькой для достижения высокого сана. Но все-таки большинство из тех, кого я встречал на своем жизненном пути,- люди, действительно горящие душой, всем своим существом стремящиеся к Богу. Никого не заставляют быть монахом, и в наше время монашество - это особый исповеднический подвиг. По течению, как известно, плывет только мертвая рыба. А монах - это человек, взявший на себя подвиг ни много ни мало противостояния миру и злу, которое есть в мире. Для этого требуются особые внутренние силы, которые нужно в себе воспитать. И, конечно, без Божиего призвания, без сугубого Божиего благословения, без благодати, которая поддерживает человека в этом подвиге, монахом быть невозможно.
- Вы знаете, что с подачи средств массовой информации у нас бытует самое превратное мнение о монашестве. Каково же, собственно, церковное учение о монашестве, и в чем сущность монашеской жизни?
- Сразу скажу о наиболее распространенных заблуждениях. В СМИ и во многих произведениях художественной литературы, часто рассматривается не просто образ монаха, но именно монаха католического. В отличие от западной литературы, в русской классической литературе я нигде не встречал образа развратного монаха или монаха-пьяницы. Возьмем повесть Л. Толстого "Отец Сергий". Главный герой - монах, человек ищущий, образ которого воспринимается далеко не однозначно. Но в конце концов он не сумел быть монахом, он не выдержал. То есть в этой повести описана трагедия жизни, трагедия поиска человека, отражающая трагедию духовных поисков самого Льва Николаевича Толстого.
Православное учение о монашестве заключается в следующем. Есть спасение человека, то есть достижение им царствия Божия; и оно должно совершиться еще в этой жизни: царствие Божие внутри вас (Лк. 17, 21),- говорит Господь в Евангелии. Спасение - это определенная степень победы над грехом, степень духовности, чистоты, добродетели, которой человек достигает в этой жизни. Но, кроме спасения, достижение которого - цель всех христиан, всех членов Церкви, есть еще духовное совершенство - святость. Цель монашества - достижение святости.
Духовное совершенство есть полная победа над страстями, полная победа над злом - прежде всего в себе. Потом, если Бог благословит, и человек действительно достигнет таких высот, он, конечно же, становится носителем благодати в мире. Вы свет мира,- говорит Господь.- Не может укрыться город, стоящий на верху горы (Мф. 5, 14). Известно такое высказывание преподобного Серафима Саровского: "Стяжи мирный дух,- и вокруг тебя спасутся тысячи". Поэтому если человек стяжал духовное совершенство, он начинает сиять, как светильник, через него начинает изливаться свет благодати Божией и преображать окружающий его мир.
- А не эгоизм ли это - заниматься спасением исключительно своей души, когда человек где-то затворяется, молится и ничего не делает для ближних. И где в Евангелии написано, что Господь заповедует не жениться?

В Евангелии описан такой случай: ученики- апостолы стали спрашивать своего Божественного Учителя о разных превратностях семейной жизни, и Господь сказал им: "Лучше человеку не жениться" (см. Мф. 19, 10-11).
А что касается некоего "эгоизма" монаха, то это одно из заблуждений, присущих современным людям. Считают, что если монах ради спасения своей души прячется в монастыре, уходит в затвор, то таким образом полезный член общества, который мог бы много сделать, ничего не делает. Но это не совсем так. На самом деле монах делает очень много.
Прежде всего монах должен победить зло в себе. Ведь и Господь, прежде чем выйти на служение миру, на проповедь Слова Божия, удалился в пустыню, где пребывал сорок дней. Господь - Богочеловек, поэтому Ему хватило сорока дней. А обыкновенному, страстному человеку для того, чтобы привести свою душу в порядок, для того, чтобы получить хоть какие-то понятия о духовных предметах, о добре и зле, о царстве небесном, чтобы уяснить себе Евангелие и начертать его на скрижалях своего сердца, нужен, конечно, не один год. Ведь учить можно только тому, что знаешь сам, и людям можно дать только то, что имеешь. Человек удаляется в монастырское уединение именно для того, чтобы что-то стяжать, а стяжав, принести и дать это людям.
Кроме того, в монастыре человек живет не один; в среднем монастыре пребывает от двадцати до ста человек братии. И прежде всего монах совершает служение своим братиям. Сейчас большинство монастырей восстанавливается и в монастыре живут и работают трудники, паломники,- обыкновенные русские люди, которым тоже нужно что-то рассказать, что-то дать в духовном отношении. Православные христиане всегда посещали и посещают монастыри, а сейчас приезжают целые автобусы паломников. И далеко не всегда это благочестивые, верующие люди, которые хотят провести в монастыре праздник. Часто туда едут на экскурсию, чтобы увидеть какие-то исторические достопримечательности и археологические находки, или просто познакомиться и поговорить с настоящим монахом. И порой уезжают они совсем другими людьми.
Я принял монашеский постриг в таком известном монастыре, как Оптина пустынь, был одним из первых ее насельников. Приехал туда в 1988 году. Мне тогда было двадцать восемь лет. Средний возраст монастырской братии был от двадцати пяти до тридцати двух лет. Молодежь, которая приезжала к нам, видела, что монахи - такие же люди, как и все, и задавала много вопросов. И мы находили общий язык. Большинство из наших насельников имели высшее образование и пришли к вере из неверия. Очень мало было среди нас воспитанных в верующих семьях - буквально два или три человека. Всех остальных привел в монастырь духовный поиск, поиск истины, борьба с той бездуховностью, с тем злом и безбожием, которое они видели в мире. В монастыре ежедневно бывали сотни, на праздники - тысячи людей. Подавляющее большинство - люди не церковные, даже неверующие. Удивительно, но шестьдесят процентов приезжавших составляла молодежь: школьники и студенты. Такое было время: конец восьмидесятых, коммунистическая система трескалась по швам и рушилась, и люди поехали в монастырь, чтобы что-то узнать о Боге. Поэтому монах - это не эгоист, это человек, который готовит себя к высшему служению.
Если мы возьмем историю России и Русской Церкви, то увидим, что, судьбы Православной Церкви теснейшим образом сплетаются с судьбами нашего Отечества. А судьбы Церкви - это судьбы монашества, потому что без монашества Церковь быть не может полноценной. Весь епископат Церкви по канонам, то есть по церковным законам, состоит из монашествующих. И большинство святых, то есть людей, принесших самые богатые плоды миру,- монахи.
Монахи шли первыми в леса, в пустыни. Так преподобный Сергий Радонежский поселился в лесу, потому что желал подвизаться в уединении, просить, молить Бога о своих грехах. Очень скоро к нему пришли ученики, потом был устроен монастырь. Около монастыря стали селиться люди; ученики приходили еще и еще. В результате возник город - Сергиев Посад; сейчас это районный центр Московской области. Туда, где когда-то были глухие леса, где жили дикие звери, пришел один человек, и в результате - вырос город. Это типичная история построения русских городов, многие города на Руси именно так и возникли.
Но далеко не всегда монахи шли в российские леса. Были далекие леса, где жили инородцы, язычники, которые не знали об Истинном Боге, национальная культура которых была очень далека от христианства. Этим людям монахи несли свет веры, проповедовали Слово Божие. Ведь проповедовать христианство нужно не словом, а делом. Один святой сказал, что свою силу слово получает от силы жития. Когда люди видят святую, благочестивую жизнь праведника, тогда слово его действительно западает в сердце.
Преподобный Герман Аляскинский - русский святой. Начало своей духовной жизни он положил в Троице-Сергиевской пустыни под Санкт-Петербургом, подвизался на святом Валааме, и потом, по благословению священноначалия, отправился на проповедь Слова Божия на далекую Аляску. Аляска тогда была территорией Российской Империи.
Свыше сорока лет преподобный Герман жил и проповедовал там. Он был простым монахом, не был даже священником. Его жизненный подвиг, его святая жизнь, милосердие, любовь к ближним привели к тому, что жители Аляски приняли православие. И до сих пор Аляска - православная, местные жители - алеуты - в большинстве своем православные. Это жизнь и подвиг одного человека, в конечном итоге - любовь одного человека. Потому что христианство есть любовь и милосердие. Если любви не имеем, то мы ничто (1 Кор. 13, 2). Тот человек, который не имеет милосердия и любви к ближним,- не монах. Монах - это человек, который имеет любовь и не может ее удерживать в себе. Он обязательно понесет ее людям. Любовь поведет его и всегда научит, что нужно делать и что нужно говорить.
- В современном мире, где для многих свободные отношения без всякого брака - это норма, обет целомудрия и безбрачия - совершенно непонятная вещь, безумие. Как современные люди могут это понять?
- На самом деле, это сложный вопрос. Современный мир - простите за резкость выражения - помешан на всех этих отношениях. Современному человеку непонятно, как можно без этого обходиться, и он не верит тому, что есть люди, которые могут проводить свою жизнь в девстве, чистоте и целомудрии. Тем не менее, такие люди есть. Церковь благословляет семейные отношения, и в венчанном браке ничего греховного нет. Люди должны рожать детей, человеческий род должен продолжаться. Плодитесь и размножайтесь (Быт. 1, 22),- такая заповедь Божия была дана Адаму и Еве.
Но всегда были и есть те, кто хочет посвятить себя служению Богу. И для того, чтобы удобнее было это служение совершать, они не связывают себя семейными узами. И на это есть Божие благословение. "Лучше человеку не жениться" (Мф. 19, 10; 1 Кор. 7, 26),- сказал Господь, ведь тогда у него будет возможность, силы и время на служение Богу. Служить Богу - это значит служить ближним, то есть тем, кто тебя окружает. Человек уходит в монастырь для того, чтобы, очистившись от страстей, стяжать бо"льшую любовь.
Человек, который имеет семью, во многом очень ограничен. Семейный (иначе говорят - белый) священник имеет супругу - матушку, детей. Он должен как-то делить себя и свое время между прихожанами, паствой и своей семьей. Семья есть семья: ее нужно кормить, одевать, о ней нужно заботиться. А семья монаха - это святая обитель и все те, кого к нему приводит Господь для духовного общения. И он имеет возможность уделить этим людям больше времени. Поэтому миссионеры чаще всего бывают из монахов.
Один епископ рассказывал мне, что на самые тяжелые приходы он посылает монахов. Почему так получается? Когда посылает семейного батюшку, тот говорит: "Владыко, помилуйте, у меня пятеро детей, чем я буду их кормить, где они будут жить, где учиться,- им же образование надо дать". И это действительно так.
А монаха пошлют в медвежий угол, он выроет землянку, будет жить и строить храм. Хлеб да вода есть, что-то бабушки принесут, какой-нибудь огурец соленый,- и больше ему ничего не надо. Монах пойдет туда, куда его пошлют, как в армии. Монах - это своеобразный спецназ. Священник из монахов не может отказаться ни от какого прихода, каким бы тяжелым и трудным он ни был, поэтому монахов посылают в самые тяжелые места.
Те монахи, которые сейчас возрождают монастыри, едва начнут восстанавливать свою обитель, как сразу же им приходится возрождать и окормлять и какие-то другие храмы епархии, чаще всего, тоже бедные и разрушенные. И для того чтобы была возможность всецело служить Богу и людям, человек принимает монашество.
Другая сторона дела - это общение с лицами противоположного пола. Можно смотреть на женщину как на женщину, а можно смотреть на нее как на создание Божие, как на образ Божий. Эта духовная красота, поверьте мне, гораздо удивительнее и выше, чем красота телесная. Но увидеть в других образ Божий может только чистый, целомудренный человек. Это в основном достояние монахов. Видеть в человеке не тело, а прекраснейшее Божие создание, искру Божию, то есть душу,- для этого тоже становятся монахами.
Что же касается брака, то, согласно канонам и правилам Церкви, человек может жениться только до того, как примет священный сан. Священник второй раз жениться не может. Неженатый человек, принявший священный сан, жениться уже не может. Таких священников называют целибатами; они не обязательно монахи, но, как правило, потом принимают монашеский постриг.
Какова цель таких установлений Церкви? Отношения священника с паствой не должны омрачаться какими-то телесными вещами. Священник - это духовный пастырь, у него должны быть такие отношения с пасомыми, как у отца с детьми. Недаром священников называют отцами. Естественно, что между ним и его духовными детьми должна быть откровенность. Если в храм придет девушка и будет смотреть на батюшку как на потенциального супруга, то она и кокетничать начнет, и, разумеется, духовных отношений не сложится. Если же она знает, что священник не имеет права жениться, она ему, конечно, все расскажет, обо всем сможет спросить и получить совет.
- Отец Сергий, монашество, как известно, имеет разные формы. Есть монахи, живущие в монастырях, есть монахи, которые живут в городе, как Вы, совершают свое служение на приходе. Скажите, несут ли современные монахи те аскетические подвиги, которые описаны в книгах, в житиях святых?
- Формы монашеской жизни всегда были разнообразными. С самого момента своего возникновения - в третьем веке - монашество было гонимо. Оно и возникло как результат гонений на благочестие. Как это произошло?
Эпоха первых веков Христианства была эпохой мучеников; тогда все христиане были гонимы. Потом христианство вышло из катакомб и стало государственной религией Римской империи. Поскольку все чиновники должны были быть христианами, естественно, Крещение начали принимать не только для спасения своей души, но и из меркантильных соображений. Поэтому благочестие стало угасать. Некоторые, видя такую картину, скорбели, и стали удаляться в пустыню для того, чтобы сохранить настрой первых христиан, апостолов - учеников Господа нашего Иисуса Христа и учеников апостолов. Такие люди стали называться монахами.
Монах - значит уединенный, но он не одинок, он не один. Монах - это человек, который пребывает один на один с Богом. Для того, чтобы было удобнее жить, монахи объединялись в монастыри, тем более, что новоначальному монаху нельзя сразу удаляться в пустыню и жить одному. Сначала человек должен претерпеть некоторый искус, живя среди людей, научиться смирению, послушанию, любви, милосердию. И только после этого, если будет Божия воля, можно уходить на полное уединение в пустыню. Таких всегда было мало.
В основном монахи жили в монастырях, которые представляют собой особые общества людей, близких друг другу по духу и интересам. Вы тоже, наверное, общаетесь и дружите только с теми, кто вам интересен и не ко всякому пойдете в гости, не всякого будете принимать у себя. Круг наших друзей определяется нашими интересами. И монастырь - тоже как бы объединение людей по интересам.
Когда начинались гонения на христиан - а на протяжении церковной истории они случались часто,- первый удар всегда падал на монахов. Их считали самыми главными фанатиками, потому что они были самыми главными носителями православной веры. Своим внешним обликом и всей своей жизнью они проповедовали иные, чуждые миру идеалы. Инок - так по-другому называют монаха - это человек, живущий иной, не такой, как все, не понятной миру жизнью.
В ответ на внешние социальные перемены и на гонения, Церковь, а вместе с ней и монашество, изменяли формы своей жизни. То, что сейчас довольно значительное число монахов подвизается на приходах,- следствие особых условий существования монашества при советской власти, которая с первых же дней обрушила волну гонений на Церковь, и прежде всего на монашество. Были уничтожены, замучены, сосланы в лагеря, расстреляны, казнены десятки тысяч монахов. Сейчас постепенно идет процесс канонизации, т. е. прославления этих святых.
Все монастыри у нас в России были закрыты. Только один - Псково-Печерский монастырь - не подвергался гонениям, не был закрыт. Это произошло только потому, что территория, на которой он находится, отошла к Эстонии, а Эстония до 1939 г. не входила в состав Советского Союза. В 1939 году монастырь закрыть не успели: началась Вторая мировая война. А потом политика государства изменилась, и обитель так и осталась открытой. Это единственный монастырь на территории России, который никогда не закрывался.
Все остальные монастыри были закрыты, разграблены, а их насельники либо расстреляны, либо сосланы в лагеря. Поэтому вполне естественно, что те, кто вышел из лагерей, или те, кому удалось спастись от гонений, жили где-то в миру, у родственников, знакомых. Достаточно часто они селились в деревнях, жили в банях, подвалах или работали в колхозах, например, счетоводами.
Я знал одну монахиню, схимницу. В 1916 году она ушла в монастырь и была пострижена в возрасте шестнадцати лет. В годы гонений была сослана на Колыму, где провела девять лет. Она рассказывала обо всех тяжких испытаниях, которые пришлось пережить. Вернувшись с Колымы, она устроилась работать медсестрой: делала уколы старым, пожилым людям, приносила им лекарства. Это тоже служение христианского милосердия. За примерную работу ей дали квартиру. Ходила в храм, молилась. Когда вышла на пенсию, стала постоянно служить и прислуживать при храме, при этом жила в квартире, которую получила. Многие монахини и монахи тогда так жили.
Потом, еще при Сталине, стали открываться монастыри. При Хрущеве гонения возобновились: было закрыто около семидесяти монастырей, действующих осталось только шестнадцать. При Брежневе монастыри, слава Богу, не закрывались, хотя испытывали очень сильный прессинг со стороны государства. Первый, вновь открытый при советской власти монастырь, уже в пост-брежневскую эпоху - Данилов. А с 1988 года началось открытие и восстановление множества святых обителей, и сейчас их существует уже более пятисот. Кстати, открытия такого множества монастырей за такой короткий срок не было никогда и нигде в истории Христианской Церкви.
Теперь несколько слов относительно аскетического подвига. Без аскезы монашества не будет. Конечно, современное состояние человечества значительно отличается от древнего: и здоровье совсем не то, и пища не та, и экологическая обстановка сильно ухудшилась. Поэтому те требования, которые предъявлялись к монахам в древности, сейчас являются невыполнимыми, и те подвиги, которые они несли, невозможны для современных иноков. Но не это главное. Монах - это не тот, кто заключает себя в четыре стены, ничего не ест и не спит. Монах - это совершенный христианин, а христианство есть любовь к ближнему и любовь к Богу. В этих двух заповедях выражено все Евангелие, монах посвящает всю свою жизнь их исполнению. Значит, монах - человек, целью и смыслом жизни которого является служение ближнему. В этом отношении современные монахи совершают свое служение. Совершают на приходах, в святых обителях, восстанавливая с нуля или из развалин святые монастыри. Нашему времени в основном свойственно нести подвиг строительства, возрождения монашеской жизни.
Кроме того, монахи занимаются написанием и изданием духовных книг. Величайший из духовных авторов XX века, на мой взгляд,- игумен Никон (Воробьев). Издана книга его писем "Нам оставлено покаяние". Среди современных духовных писателей мне более всего близок архимандрит Лазарь (Абашидзе), который сейчас подвизается в Грузии вместе с несколькими послушниками в пустыне в Кавказских горах. Издательство имени святителя Игнатия Ставропольского, которое существует при нашем храме, выпустило в свет одну из его книг: "Грех Адама". Она посвящена вопросу о том, возможно ли спасение некрещеных младенцев и вообще некрещеных. В Церкви существуют самые разные взгляды на эту проблему, и автор книги, рассмотрев различные мнения, однозначно доказал, что, если человек не родится от воды и Духа, не может наследовать царствия небесного (Ин. 3:5). Поэтому без Таинства Крещения спастись не может никто. Церковь всегда знала только одно исключение из этого правила - когда человек был замучен за Христа, не будучи крещеным. Такой человек окрестился своей кровью и считался не только крещеным, но и святым мучеником. Никаких других примеров спасения некрещеных Церковь не знала на протяжении всей своей двухтысячелетней истории.
-Что делать молодому человеку, или, может быть, не очень молодому, у которого появилось желание посвятить себя монашеству? Что Вы ему посоветуете?
- Не очень молодому человеку я скажу, что в монашество нужно уходить в молодом возрасте. Те люди, которые пожили в свое удовольствие и на старости лет решают уйти в монастырь, боясь, что некому будет за ними ухаживать в старости, поступают не совсем честно. Кроме того, в монастыре нужно трудиться, а для этого надо иметь здоровье. И сам по себе аскетический образ жизни, посты, богослужения, которые в монастыре и более длинные, и более частые, чем в миру, требуют определенного физического здоровья. Поэтому далеко не каждому человеку в годах нужно уходить в монастырь.
Конечно, Промысл Божий призывает людей по-разному. Но лучшие монахи все-таки "получаются" из молодых. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что большинство святых Православной Церкви ушло в монастырь в двадцатилетнем возрасте. Может быть, не ровно в двадцать лет, а в двадцать один, двадцать четыре, двадцать пять. Это самый благословенный возраст, когда душа человека еще мягкая, еще ничем не запечатлена: никакими грехами, пороками, навыками, заблуждениями. Душа его как чистый лист бумаги, на котором можно писать святые письмена.
Кроме нашего желания, нужно, прежде всего, чтобы была воля Божия на то, чтобы человек ушел в монастырь. Волю Божию надо искать. Как это делается? Наверное, не должно быть так, что человек только крестился, только начал ходить в храм - и сразу поступает в монастырь. Всякое, конечно, бывает, но сначала нужно походить в храм, стать православным христианином.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что прежде чем стать монахом, нужно стать совершенным мирянином. Живя в миру, посещая святой храм, нужно постараться взять из сокровищницы Церкви все возможное, то есть достигнуть определенного духовного уровня, стать настоящим православным церковным человеком. Надо соблюдать посты, которые предписывает Православная Церковь, ежедневно совершать молитвенное правило, регулярно, не реже одного раза в неделю, посещать храм. Православный человек должен ходить в храм во все воскресные дни: накануне, т. е. в субботу вечером, и в воскресенье утром,- а также в двунадесятые праздники, которые так называются, потому что их двенадцать. Вообще, христианин должен любить богослужение, любить духовную жизнь, обязательно читать духовные книги.
Тем, кто стремится к монашеству, необходимо получить какое-то представление о монашеской жизни, читая творения Святых Отцов Православной Церкви, то есть тех, кто причислен к лику святых. Эти книги, написанные святыми людьми, повествуют о монашеской жизни, о внутреннем монашеском подвиге, о том, как жили и как должны жить монахи, об истории монашества. До вступления в обитель должно понять, что такое настоящее, подлинное монашество, чтобы не ошибиться, чтобы не получилось так, что человек построил себе воздушные замки, а жизнь оказалась совсем другой. Еще нужно знать, что монашество XXI века сильно отличается от того, что было в древности.
Получив представление о монашестве, затем, как правило, берут благословение у своего духовного отца. И сначала едут в святую обитель посмотреть, а потом уже решаются остаться. Вот что мог бы я посоветовать желающему подготовиться к монашеской жизни и найти для себя обитель.

Монашество. От этого слова веет стариной. История этого явления уходит своими корнями глубоко в древность. Первые монахи и монастыри Египта — это интересная и даже несколько жуткая история. Заглянем под завесу истории и узнаем, где и как появилось монашество в православии (вернее, сказать, тогда еще просто — в христианстве), что этому способствовало.

Зародилось монашество внутри церкви в конце III века. Слово монах произошло от греческого слова – «monachos» — одиночество, один, «уединение», это обет бедности, послушания и целомудрия. Основной предпосылкой для его возникновения явился дефицит святости, формальная вера.

Если до III века ранняя церковь подвергалась жестоким гонениям, то начиная с конца III века, когда император Константин сделал христианство официальной религией, церковь покоилась и почивала на лаврах победителя. Христианская вера, как никогда, стала популярной. В нее обращались все без исключения, и зачастую для того, чтобы продвинуться по служебной лестнице, сделать карьеру.

Церковь вдруг стала похожа на модный клуб, членами которого было престижно быть. Мало кого интересовала святость. Поэтому некоторые группы людей, видя эту проблему, стали отделяться от общей массы, ища Бога, желая проявить непритворную веру.

Причины возникновения монашества

Раньше подобные люди шли на смерть за Христа, их сжигали, бросали диким животным на растерзание, распинали, но теперь возможности проявить свою веру не было, и они нашли выход в монашестве.

Следующей, довольно весомой предпосылкой для возникновения монашества явилась буквальная трактовка мест Писания, в которых говорится о противостоянии мирским ценностям, призыв не любить мира.

Большую роль сыграла также греческая философия, учение которой состояло в подавлении желаний плоти, позднее это выразилось в аскетизме – удаление всех плотских желаний, затворнический образ жизни, полное самоотречение.

Первый монах Антоний

Первым монахом и основателем монашества стал Антоний (251 – 356). Уроженец Египта, выросший в богатой семье, в 20 лет он прочитал Евангелие и был потрясен разговором Иисуса с богатым юношей. После чего слова Иисуса «продай имение и раздай нищим» отнес к себе лично. Впоследствии так и поступив, стал отшельником, скитающимся в пустыне. Он проводил жизнь свою в молитве, работа и изучении Писания.

Некоторые жаждущие духовного Богопознания стали приходить к жилищу монаха и подражать ему, чем очень мешали Антонию, вынудив его нарушить уединение. И, в конце концов, в 285 году он решил организовать их в группу и наставлять в аскетизме. Каждый монах жил в отдельной хижине, не сообщаясь с другими, с руководителем (аббат) во главе.

Первый монастырь в Египте

Однако такая аскетическая жизнь подходила не всем, поэтому в 320 году Пахомий организовал первый монастырь в Египте по типу общежительного монашества (киновии). Здесь был сделан упор на совместную жизнь и деятельность (ручной труд). Был составлен свод особых правил — «Устав Пахомия». Обязательными стали обеты бедности, безбрачия, послушания аббату. Монахи трудились совместно, сами обеспечивали себя всем необходимым для проживания. После смерти Пахомия осталось 9 мужских и 2 женских монастыря.

Изощренные самобичевания

Некоторые отшельники придумывали все новые и новые способы подавлять свои плотские желания. Одни простаивали десятки часов в холодной воде, другие отказывали себе в еде неделями, третьи стоя спали, четвертые рыли узкие норы или делали такие кельи, в которых нельзя было даже разогнуться.

В истории монашества описан пример одного такого монаха, который довольно много времени прожил в такой келье и нажил себе огромный горб. Однажды, увидев его в поле, испуганный крестьянин, приняв его за волка, убил его. Другой монах, некогда занимавший в мирской жизни высокий пост судьи, плел корзины из тростника, воду для размачивания которого он менял 1 раза в году. Невыносимая вонь протухшей воды была ему наказанием за годы работы в суде, где он вдыхал сладкие ароматы духов. Так эти монахи старались избавиться от грехов и приблизиться к Богу, терзая свою плоть и не поддаваясь мирским страстям.

Монах Симеон Столпник

Пожалуй, самым известным монахом считается Симеон Столпник. В 23 года он стал монахом, живущим в пещере с прикованной ногой к камню. Когда сняли цепь с его щиколотки, то обнаружили под оковой около 20 крупных червей, которых Симеон так и оставил в ране в качестве наказания для себя.

Позже он закапывал себя в землю по шею на весь день. В 33 года он выстроил для себя высокий столб, на котором жил. Он не сходил со столба, не мылся. Этот монах привлек огромное количество поклонников и последователей, которые позже тоже жили на столбах даже стоя на одной ноге.

Монастыри с новыми правилами

Некоторых людей беспокоили участившиеся случаи экстремизма и соревнований среди монахов, и они искали более приемлемого монашества. В их числе был епископ из Кесарии Василий. Он организовал монастыри с новыми правилами, изучив изначально египетские первоистоки. Василий перевел монастыри из пустынь в города, ввел ограниченное время для молитвы (7 раз в день), ввел общественно-полезный труд. Теперь монахи помогали в сборе урожая, ухаживали за больными в больницах. Василий Великий старался, чтобы монашество не стало отдельной, опозиционной ветвью, а соединилось с церковью и укрепило ее. Монастыри возвращались в города, монахи стали участвовать в жизни городов, наставлять мирян, оказывать духовное руководство, превращаясь постепенно в просветительские центры.

Такие монастыри распространились по всем славянским странам и Греции. То, что сделал на востоке Василий, на западе сделал Бенедикт из Нурсии. Он также организовал монастыри, составив устав.

Появление монастырских образовательных центров

Кассиодор (485 – 580). влиятельный монах, увлекавшийся книгами, научил своих монахов переписывать старинные тексты, что впоследствии сделало монастыри крупнейшими образовательными центрами, библиотеками, до возникновения первых университетов (до XIII века). Появилось «ученое» монашество, когда окончив духовное заведение, человек стригся в монахи с целью занятий именно церковно-административной деятельностью, так епископат получил образованных и опытных архиереев, таких как Филарет Московский, Игнатий Брянчанинов, Макарий Булгаков, Феофан Затворник и др.

Появилось «старчество», образовав как бы неофициальную вторую ветвь апостольского приемства. Во времена иконоборчества, когда многие из священства повернули в сторону иконоборцев, народ пошел в монастыри к старцам за духовным руководством, видя в монахах защитников православия. Прошел иконоборческий период, монахи стали «нервом и опорой церкви», как выразился Феодор Студит, из монахов же стали избирать епископов, монашеская аскеза стала переходить к мирянам. Ближе к идеалу был тот монастырь, в котором, как сказал Патриарх Кирилл, было больше любви в служении, а не строгости и воздержания.

Христианство среди кельтов привнесло в церковь и монашество такое понятие как «епитимьи» — наказание за совершенный грех. Существовала шкала епитимий за каждый грех, в зависимости от того кто его совершил — монах, мирянин или духовник. Установились различия между монахами-кельтами и римскими, что привело к некоторым трениям. Со временем кельтские монастыри были распущены, а «епитимьи» были позаимствованы римскими монахами.

Так или иначе, монашество является неотъемлемой частью истории церкви. Для одних оно было выходом в борьбе со своими плотскими желаниями, для других соревнованием, для третьих непосильной ношей.

Наполова Наталья