Иеромонах иов сретенский монастырь. Без любви помочь человеку невозможно

3. Принцип предопределенности Переговоры выигрываются до того, как прозвучали слова приветствия, еще на этапе подготовки. Это может звучать парадоксально и непривычно для современного бизнесмена. Мы уже привыкли к прозападной установке в переговорах, которая

Теория игр В теории игр предполагается, что процесс принятия различных решений, особенно тех, что принимаются не одним человеком, имеет сходство с играми. Иногда связанные с игровыми особенностями аспекты достаточно просты. Например, при игре в шахматы или шашки один

Повар-оккультист Юрайда вытащил из своего мешка бутылку коньяка.
- Вы видите здесь, - сказал он, откупоривая бутылку, - неопровержимое доказательство моего утверждения. Перед отъездом я взял эту бутылку из офицерской кухни. Коньяк лучшей марки, выдан на сахарную глазурь для линцских тортов. Но ему было предопределено судьбой, чтобы я его украл, равно как мне было предопределено стать вором.
Я. Гашек. «Похождения бравого солдата Швейка»

Человек - в высшей степени противоречивое существо. Противоречивое - и в то же время невероятно амбициозное. Он берётся переделывать мир, намеревается властвовать над Природой, в то время как ещё полностью не разобрался с самим собой, не уяснил, что, собственно, он такое, на основе каких принципов существует и для чего живёт. Более того: он даже до конца не уверен в том, хозяин ли он сам себе и являются ли его действия действительно его действиями.
Ощущение своей зависимости от неких высших сил было у людей всегда, и ничего странного в этом нет. Человек действительно не сам по себе: он - часть Природы, часть системы, в которой у него своё место и свои задачи. Он и будет на уровне инстинкта ощущать эту зависимость от системы, с которой связан намертво и благодаря которой вообще появился на свет и живёт. Но это инстинктивное ощущение определённым образом преломляется в разуме; оно требует осмысления себя, определённого оформления и увязывания с другими реалиями жизни. Исходная идея проста: человек мал, он зависит от кого-то, кто больше его, сильнее и мудрее. В общем, это укладывается в схему клановых отношений, где есть глава или старейшины, которые руководят жизнью клана и довлеют над каждым его членом. Приблизительно эта схема воплощается в отношениях людей со своими богами. Боги - высшее начальство, управляющее миром и людьми, устанавливающее законы по своему произволу, определяющее, что есть добро, а что - зло, и требующее от своих подчинённых определённых действий. И вот тут возникает вопрос: свободен ли человек в своих поступках?
Ответ, напрашивающийся сам собой, таков: человек в любом случае свободен, - ведь он может и не подчиниться богам. Пусть он потом будет наказан за это, пусть он пожалеет о своём своеволии, - но это будут уже последствия волевого выбора. Иначе говоря, в каждый конкретный момент человек свободен, хотя в целом и зависим, потому что неподчинение высшим силам без божественного наказания не останется. Это справедливо для политеистических религиозных систем, - таких, например, как древнегреческая. Другой вопрос - позволит ли человеку его самосознание принять саму возможность неподчинения богам? Ведь они главенствуют над всем, и подчиняться им (то есть, собственно, подчиняться грубой силе) для маленького и слабого человека нормально, - точно так же, как волу, запряжённому в повозку или плуг, нормально подчиняться своему погонщику. Следовательно, тут суть вопроса в том, свободен ли человек внутренне, - т.е. способен ли он осознать, что он свободен.
Если взять монотеистические системы, то картина получится несколько иная. Здесь Бог может карать за неподчинение, а может и просто не допускать неугодных ему поступков, - ибо он всемогущ. Во втором случае получается, что человек свободен только до тех пор, пока это позволяет Бог; другими словами, он не свободен, так как всё равно всё будет так, как хочется божеству. Отсюда остаётся один шаг до идеи полного предопределения будущего каждого человека и всего мира. Ведь если Бог всесилен, то он вполне мог всё предопределить для мира ещё в момент творения оного. Идея о таком предопределении совершенно естественно вытекает из постулата о Божьем всемогуществе и всеведении, - в том числе знании будущего, которое Бог сам же и предопределил.
Неудивительно, что одно из течений в христианстве - а именно кальвинизм - строит свою теологию именно на этой основе. Жан Кальвин учил, что каждый поступок человека изначально предопределён Богом, и что, таким образом, ни о какой свободе воли не может быть и речи. Благочестивые люди благочестивы потому, что так пожелал Бог, а неблагочестивые по той же причине неблагочестивы. Иначе говоря, по этому учению даже неподчиниться Богу или сделаться отступником можно исключительно постольку, поскольку этого хочет сам Бог. Логический апогей постулата о Божьем всемогуществе. Похожие учения об абсолютной детерминированности человеческой жизни известны и из истории православия.
На другом краю мира, в Индии, сформировалось своё понятие о предопределении. Учение о карме, вошедшее в индуизм, буддизм, джайнизм, гласит, что будущие перерождения с их событийной наполненностью зависят от поступков, совершённых личностью в прошлых жизнях. Так, от того, насколько благочестив человек и насколько моральны его поступки, зависит, родится ли он в следующей жизни человеком или же животным (ато и демоном), и если человеком, то какой судьбы, - будет ли он принадлежать к низам или верхам общества, будет ли счастлив или несчастлив, какие перипетии будут ожидать его на жизненном пути, и т.д. Из этого учения следует, что каждый поступок человека, дурной или добрый, отразится в его будущей жизни через создание определённой ситуации, которая будет играть роль либо наказания, либо награды. Соответственно, ситуации нынешней жизни представляют собой последствия поступков, совершённых в жизнях прошлых. Эта система предопределения и воздаяния не даёт сбоев, и переступить через неё нельзя. Остаётся только принимать всё как должное и стараться правильной жизнью обеспечить себе более благополучное перерождение, а со временем - и вовсе избавление от перерождений, возможность вырваться из колеса сансары.
Итак, два учения о предопределении: одно - западное, другое - восточное. Нельзя утверждать, что они говорят в точности об одном и том же; однако в обоих фигурирует могущественная сила, решающая за человека, как ему жить и что делать. Причём если закон кармы хотя бы оставляет ему возможность по-своему реагировать на заранее предопределённые жизненные ситуации, возникшие в результате таких же внутренне свободных реакций на такие же предопределённые ситуации в прежних воплощениях, то Божье предопределение абсолютно: оно предопределяет каждую мысль человека, каждый эмоциональный нюанс его души. В учении о карме, если подумать, можно обнаружить немало неувязок и несуразностей. Но учение о Божественном предопределении вообще превращает всё в бессмыслицу. Возникает резонный вопрос: если никакого свободного развития нет, и всё до последней детали, включая и финал существования мира вкупе с конечным результатом этого существования, было предопределено и известно уже в момент творения, зачем и для чего тогда это всё понадобилось? Отчего Бог при своём всемогуществе просто не сделал всё сразу так, как ему было нужно? Для чего затеян этот многотысячелетний спектакль, где все - безвольные марионетки, и всё - строго по сценарию? В чём смысл? Полагаю, объяснить это внятно и убедительно едва ли удастся. Апологет учения о Божьем предопределении просто скажет, что пути Господни неисповедимы, и что не в силах человека понять Божий замысел. При этом он, весьма вероятно, подчеркнёт, что и я сам задаюсь подобными вопросами только лишь потому, что это предопределил Бог задолго до моего рождения. Зачем? Пути Господни неисповедимы…
Однако от философского аспекта идеи предопределения перейдём к её психологическому аспекту. Хотя на самом деле переплетение этих двух сторон одного явления по ходу рассуждений, конечно, неизбежно.
Прежде всего зададимся вопросом: какие чувства должно вызывать у человека осознание полного предопределения всего, что с ним происходит и ещё должно произойти в будущем? Вероятно, на самом глубинном уровне это будет страх, - естественная реакция на тот факт, что ты оказался в ловушке, во власти того, кто может сделать с тобой всё, что ему заблагорассудится, и ты не в состоянии ничего ему противопоставить. Это инстинктивное: ужас, генетически близкий панике животного, угодившего в силок. Возможна угроза, - а ты бессилен спастись. Этот страх вовсе не обязательно будет явственно прочувствован и осознан: он может присутствовать подспудно; но как психологический эффект он основан на одном из коренных инстинктов всякого живого существа, - на инстинкте самосохранения, и потому он практически неизбежен.
Второй реакцией может быть апатия, когда перестаёшь ощущать себя деятельным, что-то могущим существом, и уже просто принимаешь факт своего бессилия как неизбежность. В результате теряешь интерес к активной жизни, утрачиваешь желание действовать, превращаешься в безвольную куклу.
Но второй реакцией может быть и возмущение, бунт, вызванный нежеланием быть безвольной и бессильной марионеткой. Это - тоже глубоко инстинктивное. Даже пойманная птица - и та бьётся в силке, стараясь вырваться. Человек же - существо разумное и наделённое волей, что даёт ему возможность понимать законы Природы, закономерности человеческой жизни, и самому строить свою судьбу. Поэтому его бунт против чужого произвола над ним абсолютно закономерен.
Бунтарём можно оставаться всю жизнь. Но осознание обречённости этого бунта может привести опять же к апатии, а может и к гораздо более своеобразному эффекту. Человек может психологически приспособиться к такой данности (что, разумеется, может произойти - и чаще всего происходит - и без прохождения этапа бунтарства). И здесь снова возможны варианты.
Один станет просто жить, занимаясь своими делами и стараясь по возможности не грешить. Когда это будет ему удаваться, он будет тешить себя надеждой, что Бог не хочет его погибели, и потому-то это и удаётся. Когда это удаваться не будет, он будет уповать на то, что Бог всё же не хочет его погибели, - и он станет прилагать все усилия к тому, чтобы жить праведно, в надежде на то, что Бог даст ему такую возможность. Вернее, это будет надежда на то, что Бог всё-таки предопределил его к спасению, - и потому у него должно получиться пройти этим путём. В эту достаточно грубо набросанную мною схему, в общем, укладывается сущность пуританского образа жизни.
А что же сделает другой? Он поведёт себя обратным образом. Он станет эксплуатировать идею предопределения, заставляя её служить своим страстям и оправдывать их. Если ему хочется воровать - он будет воровать, если хочется развратничать - будет развратничать, и вообще будет творить всё, что угодно, мотивируя это для себя - а при случае и для других - тем, что он предопределён к совершению этих поступков. Так захотел Бог. И как можно обвинять в этом человека, не имеющего свободы воли?
Я перечислил самые естественные и самые очевидные из возможных психологических реакций человека на осознание факта полной предопределённости всех его поступков и вообще всех явлений окружающего мира. Теперь имеет смысл посмотреть, как это отражается на жизни людей в обществе.
Страх - обычное состояние человека. Все и всегда чего-то боятся; кто-то боится за себя, кто-то - за других. Но страх страху - рознь. Полная предопределенность, зависимость и безысходность вызывает инстинктивный ужас, балансирующий на грани паники. Страх такого качества, особенно если он ощущается явственно, может перейти в фобию и вызвать психическое расстройство. Впрочем, в христианстве «страх Божий» расценивается как безусловное благо и считается необходимым качеством верующего. И хотя под ним понимается не совсем то, о чём я веду речь, суть здесь, в общем, та же. Только страх Божий должен быть осознанным и должен сопровождаться надеждой на безграничное милосердие Бога. Однако же отмечу, что, по логике, где имеет место предопределение, там милосердие, способное что-то изменить, уже не играет никакой роли, а где может вершиться дело милосердия, там предопределение не может являться таковым.
Апатия и индифферентность ко всему человека, верящего в предопределённость, вполне естественны: при осознании того факта, что от тебя совершенно ничего не зависит, может наступить состояние психологического ступора. Так приговорённый к смерти иногда впадает в апатию, ни на что уже не реагируя и даже мало что понимая; это защитная реакция психики, не позволяющая сойти с ума от ужаса и осознания безысходности. Но тут есть и ещё одна психологическая подоплёка. Человеческий разум самой Природой предназначен для активного функционирования, которое не должно быть «холостым», - т.е. оно подразумевает непременное наличие какого-то конкретного результата. А там, где всё предопределено заранее, никакого результата добиться невозможно в принципе. И потому при глубочайшем осознании своего бессилия человеческий разум может просто «закрыться», перестать реагировать на внешние раздражители. В лучшем случае человека просто перестаёт что-либо волновать (ведь и без его вмешательства всё идёт так, как идёт, и вмешательство ничего не изменит), а в худшем происходит психологический надлом, и апатия становится проявлением душевной болезни. Надо ли говорить, что оба эти варианта представляют собою асоциальные типы личности, не приспособленные к более-менее активной жизни в обществе и к нормальным контактам с другими людьми?
Однако нередко индифферентность не доходит до крайности и принимает форму так называемого фатализма. Фатализм сам по себе - интереснейшее и противоречивое явление, свойственное не только христианам, но получившее широкое распространение и в мусульманском мире, где обычной является вера в то, что всё в мире предопределено всемогущим Аллахом. В упрощённой народной интерпретации идея фатализма выражается формулой «Чему быть, того не миновать». Практическое воплощение этого принципа для наглядности проиллюстрирую цитатой из труда академика Е. В. Тарле «Наполеон»: «Оставленный Бонапартом в качестве генерал-губернатора Александрии генерал Клебер арестовал прежнего шейха этого города и большого богача Сиди-Мохаммеда Эль-Кораима по обвинению в государственной измене, хотя и не имел к тому никаких доказательств. Эль-Кораим был под конвоем отправлен в Каир, где ему и заявили, что если он желает спасти свою голову, то должен отдать 300 тысяч франков золотом. Эль-Кораим оказался на свою беду фаталистом: "Если мне суждено умереть теперь, то ничто меня не спасёт и я отдам, значит, свои пиастры без пользы; если мне не суждено умереть, то зачем же мне их отдавать?" Генерал Бонапарт приказал отрубить ему голову и провезти её по всем улицам Каира с надписью: "Так будут наказаны все изменники и клятвопреступники". Денег, спрятанных казнённым шейхом, так и не нашли, несмотря на все поиски». Из этого характерного примера видно, что хотя фатализм и нельзя назвать полной апатией и склонностью к совершенному бездействию, он всё же мешает принимать волевые решения, отбивает желание каким-то образом самому пытаться разрешить тяжёлую ситуацию. А если, например, дело касается спасения другого человека, - как может повести себя заядлый фаталист? Он вполне может рассудить следующим образом: «Если ему (погибающему) суждено спастись, он спасётся и без моего вмешательства; если же ему суждено погибнуть, то я всё равно ничего не смогу сделать». Впрочем, практика показывает, что большинство фаталистов (как христианских, так и мусульманских) на деле являются людьми с обычной степенью активности и предприимчивости, и о своём фатализме вспоминают по большей части в моменты неудач и в минуты уныния. Очевидно, это играет роль своеобразного психологического буфера, позволяющего менее болезненно переносить трудные моменты жизни.
Бунт против предопределения может, прежде всего, переродиться в отрицание предопределения, когда человек просто принципиально отказывается верить в подобную несправедливость. Это нельзя назвать отрицательным психологическим эффектом; в сущности, здесь имеет место просто смена мировоззрения, - хотя и произошедшая под влиянием факторов скорее эмоциональных, нежели чем интеллектуальных. В качестве отрицательных последствий тут можно рассматривать разве что неприязненное отношение к тем, кто продолжает верить в предопределение, и к религии вообще; то или другое может иметь место, - но совершенно необязательно. Однако бунт может привести и к психическому расстройству, - настолько сильны бывают переживания. Может возникнуть паранойя или иная опасная форма психического заболевания. В другом случае дело до этого не дойдёт, и человек просто внутренне ожесточится. Это может вылиться в борьбу против предопределения во всех его проявлениях, иначе говоря - в борьбу против всего и всех. Поведение такого человека, вероятнее всего, будет асоциальным; в нём могут найти выражение худшие стороны анархизма и нигилизма. А вот если бунтарь сохранит религиозную платформу в видении мира и подойдёт к вопросу с точки зрения религиозной логики, то весьма вероятен его переход в лагерь сатанизма. И это вполне закономерно. Библия обещает конечное торжество Бога; отрицание предопределения в этом контексте логично ведёт к вере в конечную победу того, кто противостоит Богу, - т.е. в победу Сатаны. Таким образом, идея Божественного предопределения в определённой степени может содействовать пополнению рядов сататанистов, - причём, скорее всего, не сатанистов примитивно мыслящих и действующих, - на уровне стремления к сиюминутным благам, - а сатанистов идейных, с основательно разработанной идеологической платформой и далеко идущими социальными планами. Подобный поворот не должен вызывать удивления. Божественная предопределённость - идея религиозная, и последствия воздействия этой идеи на человеческую психологию могут наиболее ярко проявляться в религиозной же плоскости.
Надо отметить, что проявления бунта против предопределения вовсе не обязательно оказываются отрицательными. Несогласие с этой идеей способно выработать у несогласного самостоятельность, более трезвый взгляд на реальность (что с большой вероятностью подразумевает разрыв с религией), полезные волевые качества, стремление принимать активное участие в общественной жизни и в судьбах мира вообще. А может быть, человек просто примкнёт к какому-нибудь более либеральному религиозному течению, чья доктрина оставляет людям возможность быть людьми, а не жалкими марионетками в руках недоступных человеческому пониманию сил.
Что до образа жизни правоверных кальвинистов, то в нём можно обнаружить как положительные, так и отрицательные моменты. С одной стороны, стремление жить прилично, сочетающееся с трудолюбием, весьма похвально. С другой стороны, и здесь возможны перегибы. Желающих убедиться в этом отсылаю к историческим трудам, описывающим Женеву времён Кальвина. Помимо всего прочего, такое «благочестие» привело также и к кострам, на которых горели люди. Надо полагать, это делалось для того, чтобы могло воплотиться в жизнь Божественное предопределение. И кого тут винить? Бога? Поистине, даже не самая плохая идея, если довести её до абсурда, может стать разрушительной. Особенно если эта идея логически не увязывается с самой собой. В самом деле: где логика усилий в праведной жизни, если никакие усилия не способны повлиять на конечный итог дела? Получается, Бог сам заставляет этих людей делать сказанные усилия, - и исключительно потому, что он предопределил их к спасению? А того, кого он не предопределил к спасению, он вынуждает грешить? Для чего же устраивается этот циничный фарс? Найти подобному нормальное объяснение невозможно.
При всей аморальности своего поведения, куда более логично поступают те, кто не видит для себя ограничений, вовсю грешит и сваливает ответственность на Бога. Действительно: если такой беспредельщик не имеет понятия о допустимом и недопустимом, то это потому, что Бог не внушил ему этого понятия. Он ведь даже не раб Бога, - т.е. существо, хотя и вынужденное подчиняться, но, в принципе, способное воспротивится, - а его марионетка. Другими словами, всё это его руками учиняет сам Бог. И кого карать за бесчинства? Получается дичайшая картина: одних Божественное предопределение заставляет грешить и совершать преступления, других оно заставляет за это карать. Апофеоз несправедливости и цинизма.
Но оставим в покое вопрос законности наказания, - тем более что государственные карательные органы пока что действуют отнюдь не исходя из соображений реальности Божественного предопределения. Обратимся к иной стороне проблемы.
Сейчас популярны - и, похоже, становятся всё более популярными - различные псевдовосточные псевдодуховные учения, в которых карма является одним из популярнейших элементов доктрин. Это более или менее изобретательные подделки под буддизм или индуизм, в большинстве своём эклектичные, и оттого грешащие отсутствием логики и здравого смысла, но зато богатые на высокие слова. В них понятие предопределения (кармы) цветёт буйным цветом. Трактуется оно, как правило, грубо и примитивно; однако идея кармы в такой подаче берёт всё большую власть над умами.
Приверженцы подобных «учений» сделались уже притчей во языцех. Такой человек споткнётся о камень - и немедленно делает вывод о связи этого события с какими-то событиями своих прошлых жизней. От этого он нередко ведёт себя дёргано, и каждый свой добрый поступок рассматривает не как акт гуманизма, вообще свойственного человеку, а как искупление грехов своих прошлых жизней и как заслугу в счёт жизней будущих. Такие люди действительно стремятся делать добро, - но не ради других, а ради себя. Они добры только внешне; на самом деле их понятия о добре - понятия торгашеские, лицемерные. Затем, неприятности и беды они обычно принимают без сопротивления, понимая их как неизбежное воздаяние за прошлые грехи; и видя чужую беду, они будут рассуждать так же, и едва ли попытаются помочь. Если же и попытаются, то, опять же, не из гуманизма, а из своего торгашеского расчёта. Буддизм и индуизм в своих основных формах, как серьёзные, тщательнейшим образом разработанные мировоззренческие системы, проверенные временем, более-менее увязывают все эти этические противоречия, объясняют их и учат, как их преодолеть. Но те суррогаты, о которых здесь идёт речь, в большинстве случаев представляют собой просто грубые поделки, винегрет из восточной философии, европейского язычества, христианства в самой примитивной его интерпретации и оккультизма ремесленнического уровня. Конечно же, такая чушь не способна повысить духовный, интеллектуальный и культурный уровень человека; а вот отбить у него способность руководствоваться в своих поступках здравым смыслом и превратить его в добродея-спекулянта может вполне, - что нередко и происходит.
Кроме того, такие системы успешно плодят тех, кто свои пороки и аморальные поступки объясняет кармическим предопределением. Ясно, что это позволяет им никогда не терзаться угрызениями совести, - т.е. даёт полную моральную (а вернее будет сказать - аморальную) свободу творить всё, что вздумается. И вот этот-то лакомый момент бредовых учений их приверженцы осознают очень быстро. Не все, конечно, начинают его активно использовать, - но многие. При этом одни искренне верят в свою предопределённость к совершению мерзостей, а другие просто предпочитают верить в это, так как такая вера очень удобна. Есть и такие, которые сознательно и цинично используют это как «отмазку», в сущности, только делая вид, что верят, а в душе надо всем этим посмеиваясь. Это практически откровенные шарлатаны разного масштаба, которые, подобно гашековскому Юрайде, неплохо устроились в смысле свободы действий.
Я не стремлюсь охаять огулом все неокульты восточного толка, так как уровень их сильно разнится, и среди них имеются достаточно здравые и интересные системы. Но в целом это - духовный ширпотреб, уровень которого ниже всякой критики. А если учесть тот факт, что некоторые из них и основываются-то с целью заморочить головы наивным искателям Истины, исключительно для того, чтобы мошенники-основатели могли всласть покомандовать и набить карманы, так картина получается и вовсе тревожная. И безжалостно изуродованное, топорно интерпретируемое учение о карме играет тут роль одного из действеннейших инструментов духовного выхолащивания людей.
Я не стану утверждать, что исчерпывающе осветил проблему воздействия идеи предопределения на человеческую психологию; напротив, я коснулся её только в самых общих чертах. Однако уже можно попытаться сделать некоторые выводы.
В общем очевидно, что эта идея оказывает на людей скорее негативное влияние, нежели чем благотворное. С какой стороны ни посмотри, она расшатывает психику и сообщает характеру не самые лучшие качества. Казалось бы, хорошо то, что она воспитывает в людях смирение, - но и тут имеется подвох: ведь смирение это имеет свой исток не в скромности и миролюбии, а в бессилии.
Как раз в этом и проблема. Человек - часть Природы, наделённая поразительными качествами ума и души; он - великое существо, способное на великие свершения. Он предназначен для таких свершений. А его убеждают, что он ничтожен и бессилен. И это вступает в конфликт с его глубинной сущностью, которая на уровне инстинкта знает своё великое предназначение. Такой глубокий и жестокий конфликт буквально сотрясает человеческую психику изнутри, закономерным следствием чего становятся начинающие происходить в ней болезненные изменения. Подчеркну: основа конфликта лежит в глубине, на подсознательном уровне, и уже потом он проявляется «на поверхности», на уровне осознанном, когда разум отдаёт себе отчёт в происходящем и в его причинах. Человек властен над своей жизнью. Конечно, он может добровольно покориться обстоятельствам или другим людям, - но это будет его волевой выбор, ответственность за который будет лежать на нём же. А к тому, чтобы быть марионеткой, от которой ничего не зависит, он не приспособлен по самой своей природе, по самой своей сущности, - и он никогда с этим не смирится. Правда, есть и такие, которые рады переложить ответственность за свои действия и за саму свою жизнь на других, потому что так легче существовать. Но это скорее отклонение, нежели чем норма, - тем более что в жизни большинства таких людей рано или поздно наступает момент осознания того, что так жить нельзя. Глубинная, настоящая сущность человека берёт верх над навязанными извне противоестественными поведенческими схемами.
Силы, которым подчиняется каждый из нас, это законы Природы. Подчиняться им естественно и нормально. Всемогущий же Бог, карма, - они представляют собою порождения человеческого ума, который несовершенен, который идёт по своему пути развития и, как всё несовершенное, несвободен от определённых изъянов и способен заблуждаться. Примеров подобных заблуждений имеется множество. Но заблуждения со временем изживают себя, переходя из области серьёзной веры в область примеров, нередко анекдотичных, человеческой неосведомлённости и торжества буйной фантазии над здравым смыслом. И можно с уверенностью утверждать, что идея предопределения однажды встанет в один ряд с теми тремя китами, на которых держится плоская Земля.

Учение о предопределении в трудах святителя Феофана Затворника

Как понять слова апостола Павла: «Кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил» (Рим. 8: 30)? В чем заблуждались Кальвин, Лютер и даже блаженный Августин, говоря о предопределении к аду и раю? Об этом писал в своих трудах святитель Феофан Затворник.

Ибо кого Он предузнал,
тем и предопределил быть подобными
образу Сына Своего.

(Рим. 8: 29)

Благодать Бога и воля человека

В 2015 году исполнилось 200 лет со дня рождения великого учителя Русской Церкви , замечательного подвижника, одного из самых ярких и влиятельных духовных писателей XIX века святителя Феофана Затворника. Святитель был богословом не в узком смысле этого слова, не теоретиком кабинетной учености, а говорил открытым, доступным для всех языком, не понижая при этом догматическую точность и истинность излагаемого учения. Богословская комиссия Петербургской духовной академии отметила, что он был богословом, нашедшим «такие точные формулы, каких православная отечественная догматика доселе не имела» .

Особое значение труды святителя приобретают в XXI веке, в период возрождения Русской Церкви, православной культуры и христианской жизни в России. В своих работах святитель Феофан затрагивает в том числе вопросы, с которыми приходится сталкиваться сегодня при катехизации людей с уже сложившимися религиозными взглядами под влиянием околоцерковных или неправославных учений. Одной из таких трудных тем является вопрос о предопределении Божием , которое «есть сочетание воедино Божественной благодати и человеческой воли, благодати Божией, которая призывает, и воли человеческой, которая следует призыванию» , простираемое на все человечество, «о существовании которого свидетельствует Священное Писание, неправильным пониманием которого увлекаются многие в гибельную пропасть заблуждения» .

Сегодня обращаются к Православию в том числе люди, которые ранее увлекались протестантским вероучением, при этом «для многих понятие “кальвинист” практически тождественно определению “человек, уделяющий огромное внимание доктрине предопределения”» .

Не разрешив для себя правильно вопрос о соотношении благодати и свободы, такие люди (неожиданно для других) выражают крайне неверные мысли о предопределении . Именно поэтому при катехизации данной теме необходимо уделить особое внимание. При этом важно понимать причины и суть преодолеваемого заблуждения. Священномученик Ириней Лионский, указывая на значение подготовленности и компетенции для опровержения лжеименного знания, пишет: «Предшественники мои, и притом гораздо лучше меня, не могли, однако, удовлетворительно опровергнуть последователей Валентина, потому что не знали их учения» . Вместе с тем в процессе катехизации важно последовательно и правильно раскрыть положительное учение веры в соответствии с разумом Святой Православной Церкви. Поэтому преодоление ошибочных взглядов уклоняющихся от истины людей, согласно святителю Феофану, состоит «в объективном, беспристрастном изучении их заблуждений и – главное – в твердом знании православной веры» .

Преуспел в миру – спасешься?

Рассмотрим причины и суть упомянутого заблуждения. Действительно, швейцарский теолог позднего периода Реформации Жан Кальвин, приобретший столь значимый авторитет в Европе, что стал именоваться «женевским папой», характеризует предопределение как «вечное повеление Божие, которым Он определяет то, что Он хочет сделать с каждым человеком. Ибо Он не создает всех в одинаковых условиях, но предписывает одним вечную жизнь, а другим – вечное проклятие» . (О безусловной предустановленной заданности жизни и, следовательно, спасения или погибели человека учили также основоположник Реформации Мартин Лютер и другой деятель швейцарской Реформации Ульрих Цвингли .)

Кальвин считал, что Бог «предписывает одним вечную жизнь, а другим – вечное проклятие»

Причем в рамках кальвинизма о своей предопределенности ко спасению человек мог косвенно судить по мирскому преуспеянию: избранных к небесному спасению Господь благословляет процветанием в их земной жизни , и достижение материального благополучия стало считаться очень важным признаком близости человека ко спасению .

В развитии своего учения о предестинации Кальвин, рассматривая библейскую историю, утверждает, что даже грехопадение Адама произошло не в результате попущения Богом, а по Его абсолютному предопределению, и с тех пор огромное количество людей, включая детей, направляются Богом в ад . Сам Кальвин этот пункт своего учения назвал «ужасающим установлением» , настаивая, что Бог не просто допускает, но желает и повелевает, дабы погибли все нечестивцы, не предопределенные ко спасению. В своем компендиуме веры «Наставление в христианской жизни» женевский реформатор утверждает:

«Некоторые говорят здесь о различии между “волей” и “попущением”, утверждая, что нечестивцы погибнут потому, что Бог попускает это, но не потому, что желает. Но почему Он попускает, если не потому, что желает? Утверждение, что Бог лишь допустил, но не повелел, чтобы человек погиб, само по себе неправдоподобно: как будто Он не определил, в каком состоянии хотел бы видеть свое высшее и самое благородное создание… Первый человек пал потому, что Бог постановил это необходимым» ; «Когда спрашивают, почему Бог так сделал, надо отвечать: потому что Он этого пожелал» .

Очевидно, согласно данной точке зрения на предопределение , «сам человек… остается лишь пассивным зрителем собственного спасения либо осуждения» , у него исчезает духовно-нравственная ответственность за свои поступки, поскольку важнейшим атрибутом ответственности является свобода человека. «Если все поступки людей необходимы и неизбежны как предопределенные Самим Богом, – справедливо замечает проф. Т. Буткевич, – то как же можно возлагать ответственность за них на людей. Если необходимы все действия, как добрые, так и злые; если одни люди предопределены Богом ко спасению, а другие – к вечному осуждению, то очевидно, что виновником зла, господствующего в мире, является только один Бог» . Если Бог Сам предопределил падение человека в силу Своего желания, зачем при этом Он приносит Своего Единородного Сына в жертву умилостивления? Известный православный экзегет проф. Η. Глубоковский, поясняя данный вопрос, подчеркивает: «Благовестник судьбу погибающих вовсе не приписывает предопределению Божественному и скорее оттеняет их личную виновность» .

В самом деле, свобода есть свойство богообразности человека, и «вопрос об отношении благодати к человеческой природе и свободе есть вопрос о самом существе Церкви» (Е.Трубецкой) . Интересно отметить, что богословские взгляды Кальвина исследователями истории Реформации возводятся к блаженному Августину, епископу Иппонскому. Так, Х. Генри Митер, профессор библеистики Кальвин-колледжа, в своей работе «Основные идеи кальвинизма» отмечает: «Богословские взгляды Кальвина и других деятелей Реформации рассматриваются как возрождение августинианства… Но именно Кальвин в Новое время систематизировал подобные взгляды и обосновал их практическое применение» . Сам Жан Кальвин, рассуждая о предопределении, прямо пишет в своем исповедании: «Я без всяких сомнений вместе со святым Августином исповедую, что воля Божия есть необходимость для всех вещей и что всё, что Бог постановил и чего пожелал, неизбежно происходит» .

В связи с этим необходимо затронуть некоторые положения учения блаженного Августина, на которого ссылается женевский реформатор и который, безусловно, оказал большое влияние на развитие богословской мысли на Западе.

Августин: человек не способен любить Бога

В своем труде «Историческое учение об отцах Церкви» святитель Филарет Черниговский, рассматривая учение блаженного Августина, отмечает: «Полагаясь на собственный опыт трудного перерождения благодатью, дыша чувством благоговения перед благодатью, он увлечен был чувством далее надлежащего. Таким образом, как обличитель Пелагия, Августин, без сомнения, великий учитель Церкви, но, защищая Истину, он сам не совсем и не всегда был верен Истине» .

В изложении вероучения Иппонский епископ исходит из того, что человечество призвано восполнить отпавших от Бога ангелов (возможно, даже большим числом):

«Творцу и Промыслителю вселенной было угодно, чтобы погибшая часть ангелов (так как не все множество их погибло, оставив Бога) пребывала в вечной погибели, те же, которые в это самое время неизменно пребывали с Богом, радовались бы своему вернейшему, всегда известному блаженству. Другое же разумное творение, человечество, погибавшее во грехах и бедствиях, как наследственных, так и собственных, должно было по мере своего восстановления в прежнем состоянии восполнить убыль в сонме ангелов, образовавшуюся со времени диавольского разорения. Ибо воскресающим святым обещано, что они будут равны ангелам Божиим (Лк. 20: 36). Таким образом, горний Иерусалим, мать наша, град Божий, не лишится ни одного из множества своих граждан или, может быть, будет владеть даже большим количеством» .

Однако, согласно взглядам блаженного Августина, после грехопадения человек не способен сам освободиться от пут зла, греха и порока и не имеет даже свободной воли любить Бога. Так, в одном из своих писем блаженный Августин указывает: «Через тяжесть первого греха мы потеряли свободную волю любить Бога» . Первородный грех является причиной совершенной неспособности человека к добру. Непосредственно желание добра в человеке возможно только по всемогущему действию Божией благодати, «благодать же есть следствие самого предопределения» , которая направляет волю человека, в силу своего превосходства над ней:

«Когда Бог хочет, чтобы произошло то, что не может произойти иначе, кроме как по человеческому желанию, то сердца людей склоняются к желанию этого (1 Цар. 10: 26; 1 Пар. 12: 18). Причем склоняет их Тот, Кто дивным образом производит и желание, и совершение» .

Августин считает, что свободная воля человека в деле спасения не играет существенной роли, и проецирует свой личный опыт на все человечество

Строгий аскет и ревностный христианин, блаженный Августин после эпохи бурной молодости , испытав всю тяжесть борьбы с овладевающими страстями , убедился на опыте своей жизни, что «ни философия языческая, ни даже учение христианское без особой внутренне-действующей силы Божией не могут привести его ко спасению» . В развитии этих мыслей он приходит к выводу, что свободная воля человека в деле спасения не играет какой-либо существенной роли, при этом латинский мыслитель проецирует свой личный опыт на все человечество. Важнейшим в учении блаженного Августина является положение, что при всеобщем повреждении человеческой природы достигается спасение единственно непреодолимым действием благодати Божией .

Рассматривая апостольские слова о Боге, «Который хочет, чтобы все люди спаслись» (1 Тим. 2: 4), блаженный Августин отвергает буквальное их понимание, утверждая, что Бог хочет спасти лишь предопределенных, ибо если хотел бы спасти всех, тогда все и обретали бы спасение. Он пишет:

«Апостол весьма справедливо заметил о Боге: “Который хочет, чтобы все люди спаслись” (1 Тим. 2: 4). Но так как гораздо большая часть людей не спасается, то кажется, что желание Бога не исполняется и что именно человеческая воля ограничивает волю Божию. Ведь когда спрашивают, почему не все спасаются, обыкновенно отвечают: “Потому что сами не желают этого”. О детях, конечно, так нельзя сказать: им не свойственно ни желать, ни не желать. Ибо, хотя при крещении они порой и сопротивляются, однако мы говорим, что они спасаются, и не желая. Но в Евангелии Господь, обличая нечестивый город, говорит яснее: “Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели!” (Мф. 13: 37), как будто воля Божия была превышена волей человеческой и, вследствие сопротивления слабейших, Сильнейший не смог сделать того, что желал. И где же то всемогущество, коим на небе и на земле Он сделал все, что захотел, если хотел собрать детей Иерусалима и не сделал? Не верите ли, что Иерусалим не захотел, чтобы дети его были собраны Им, но и при его нежелании Он собрал тех детей его, каких захотел, потому что “на небе и на земле” Он не то чтобы одно захотел и сделал, другое же захотел и не сделал, но “творит все, что хочет” (Пс. 113:11)» .

Таким образом, блаженный Августин возводит спасение людей к желанию и определению Самого Бога относительно избранных, вполне отрицая желание Творца спасти всех людей. «Хуже того, – замечает иеромонах Серафим (Роуз), – логическая последовательность в его мысли доводит блаженного Августина до того, что он учит даже (хотя в немногих местах) об “отрицательном” предопределении – предопределении к вечному осуждению, что совершенно чуждо Писанию. Он ясно говорит о “категории людей, которые предопределены к погибели”» , исповедуя, таким образом, крайнее учение о двойном предопределении. Согласно этому, Бог сотворил тех, чью гибель Он предвидел затем, «чтобы показать Свой гнев и явить Свое могущество. Человеческая история служит для этого ареной, на которой “два сообщества людей” предопределены: одно – вечно царствовать с Богом, а другое – подвергнуться вечному страданию с диаволом. Но двойное предопределение относится не только к граду Божию и граду земному, но и к отдельным людям. Одни предопределены к вечной жизни, другие – к вечной смерти, и среди последних – младенцы, умершие без Крещения. Поэтому “учение о двойном предопределении к небу и к аду имеет… последнее слово в богословии Августина”. Это неизбежное следствие его взгляда на Бога Творца как на самовластного Бога благодати» .

При этом парадоксально Бог не определяет свершение зла, Он не хочет, чтобы ангелы согрешили или первые люди в Раю нарушили данную им заповедь, но, в соответствии с учением блаженного Августина, те сами этого пожелали: «когда ангелы и люди согрешили, то есть совершили не то, что Он хотел, но что хотели сами» . Человек изначально был сотворен Богом способным не грешить и не умирать, хотя не неспособным грешить и умирать. Адам «жил в Раю как хотел до тех пор, пока хотел того, что повелел Бог. Жил безо всякого недостатка, имея в своей власти жить так всегда» , и, утверждает блаженный Августин: «не грех принадлежит Богу, а суд» .

Из сочинений латинского богослова видно, что «он создал теорию о том, как Божественное действие достигает своей цели без согласия человека… то есть теорию самовластно действующей благодати» , и основывает предопределение не на предузнании Божием, но, по замечанию святителя Филарета Черниговского, «чтобы быть верным своей мысли о природе человеческой, ему надлежало допустить предопределение безусловное» . Таким образом, предопределение в учении блаженного Августина имеет безусловный характер, то есть не опирается на предведение Богом грядущих судеб, как это он сам и поясняет:

«Предузнание без предопределения существовать может. Ведь Бог по предопределению предузнает то, что Сам собирается сделать. Поэтому сказано: “Сотворивший будущее” (Исаия, 45; по Септ.). Однако предузнать Он может также то, что Сам не делает, как, например, любые грехи… Поэтому предопределение Божие, относящееся ко благу, является, как я сказал, приготовлением благодати, благодать же есть следствие самого предопределения… Он не говорит: предсказать; не говорит: предузнать – ибо и чужие дела Он может предсказывать и предузнавать, – но сказал: “силен и исполнить”, – значит, не чужие дела, но Свои» .

Согласно взглядам крупнейшего представителя западной патристики, предопределенные, в силу всемогущего Божественного желания, уже не могут лишиться спасения: «в системе блаженного Августина… предопределенные ко спасению могут совращаться с пути и проводить дурную жизнь, но благодать может всегда направить их на путь спасения. Они не могут погибнуть: рано или поздно, но благодать приведет их ко спасению» .

Бог не только желает нам спасения, но и спасает

Теме предопределения Божия посвящали свои труды многие выдающиеся мыслители христианского времени, затрагивает эту тему и святитель Феофан (Говоров), излагая суть предмета согласно учению Восточной Церкви. Причиной падения ангелов и первозданных людей было не лишающее свободы предвечное предопределение, но злоупотребление произволением, которым одарены эти создания. Тем не менее, и ангелы, и люди после падения оставлены в бытии и не выводятся из цепи творения по действию благодати, определенному от века, поясняет Вышенский Затворник:

«Сия благодать вошла в планы миробытия. Ангелы пали и оставлены в падении, по крайнему упорству их во зле и Богопротивлении. Если бы все они пали, выпало бы звено это из цепи творения и система миробытия расстроилась бы. Но как не все пали, а часть, то звено их осталось и гармония мира пребывала нерушимою. Человек создан один с женою, чтоб народить все количество лиц, имевших составлять человеческое звено в системе миробытия. Когда он пал, звено это выпало и мир терял свой строй. Как звено это необходимо в строе мира, то надлежало, или предав смерти, как определено, падших, создать новых родоначальников, или этим доставить надежный способ восстановления в первый чин. Поелику падение совершилось не вследствие, скажем так, неудачности первого творения, а потому, что тварная свобода, особенно же свобода духа, физически соединенного с телом, совмещала в себе возможность падения, то, начав повторять творение, пришлось бы, может быть, повторять его без конца. Посему премудрость Божия, беспредельною благостию водимая, судила иначе устроить падшим способ восстания» .

Раскрывая православное вероучение, святитель Феофан особое внимание обращает на ту истину, что Бог не хочет падения и погибели кого бы то ни было и для отпавшего от истины человечества установил единый путь ко спасению в Господе Иисусе Христе, всем желая и подавая таким образом спасение.

«Бог – “Спаситель” наш не потому только, что желает спасения, но потому, что устроил образ спасения и всех спасающихся спасает сим образом, деятельно им вспомоществуя воспользоваться им. Желающий всем спасения, Бог желает, чтоб все пришли в познание истины о спасении, именно что оно только в Господе Иисусе Христе. Это есть неотложное условие спасения» .

В изъяснении Вышенским Затворником Священного Писания, там, «где необходимо, толкование ведется вместе с апологией против понимания их инославными вероисповеданиями» . В комментарии на известные слова апостольского послания он повторяет, что Бог желает спасения не избранным лишь и определенным этим избранничеством, почему и именуется у апостола Спасителем всех . Открыв для каждого блаженный путь к достижению спасения и подавая необходимые благодатные средства для следования по этому пути, Господь призывает всех воспользоваться этим бесценным даром:

«Бог не только хочет спастися всем, но и устроил дивный образ спасения, всем открытый и сильный спасти всякого»

«“Бог есть Спаситель всех человеков”, – потому что “всем человеком хощет спастися и в разум истины прийти” (1 Тим. 2: 4) – и не только хочет спастися всем, но и устроил дивный образ спасения, всем открытый и всегда сильный спасти всякого, кто ни захочет воспользоваться им» .

Раскрывая суть православного учения, святитель Феофан поясняет, что, желая и подавая всем спасение, Бог оставляет каждому свободу добровольного избрания благой части, не действуя насильно против желания самого человека:

«Бог Спаситель хощет всем спастися. Чего же ради не все спасены и не все спасаются? – Того ради, что Бог, хотящий всем спастися, не всемогущею Своею силою содевает спасение их, но, устроив и предложив всем дивный и единственный образ спасения, хочет, чтобы все спасались, самоохотно приступая к сему образу спасения и разумно пользуясь им» ; «Весь этот путь есть путь свободного, разумного произволения, коему сопутствует благодать, утверждая движения его» .

Господь призывает всех, но не все отвечают на этот призыв, как говорит об этом Сам Спаситель: «Много званых, но мало избранных» (Лк. 14: 24). Всемилостивый Бог не хочет лишения спасения кого бы то ни было, но гибнущие, отвергая благодать, сами обрекают себя на духовную смерть. Царство же обретают верные, приявшие дарованные от Бога благодатные средства и живущие законом духа и веры.

«Не все спасаются, потому что не все внимают слову истины, не все склоняются на него, не все следуют ему – словом, не все хотят» ; «Спасительное Божие хотение, спасительная Божия сила и спасительное Божие устроение (экономия спасения) простираются на всех и для спасения всех довлетельны; но на деле спасаются или делаются причастными сих спасительностей только верные, то есть только уверовавшие в благовестие и по принятии благодати живущие в духе веры. Так что Бог, и всегда желающий и всегда сильный спасти всех, в действительности Спаситель есть только верных» .

Согласно православной сотериологии, Бог спасает человека, но не без самого человека, ибо не нарушает волеизъявления людей. Однако, если бы в деле спасения все зависело единственно от Бога, – поясняет святитель Феофан, – тогда бы, безусловно, не было погибающих и все обретали спасение:

«Бог никого не неволит спастися, а предлагает на выбор и только того, кто изберет спасение, спасает. Если б не требовалось наше произволение, Бог всех в одно мгновение сделал бы спасенными, ибо всем хощет спастися. Да тогда и совсем не было бы погибающих» ; «Если бы все зависело от Бога, то в одно мгновение все стали бы святы. Одно мгновение Божие – и все бы изменились. Но таков уж закон, что человеку надо самому восхотеть и взыскать – и тогда благодать уж не бросит его, лишь бы только он пребыл верен ей» .

Благовестие явлено всему миру, но не все люди следуют Божиему призванию, и даже последовавшие, то есть призванные, – замечает святитель Феофан, – не все хорошо пользуются свободой на «узком пути» ко спасению, не все сохраняют преданность, тогда как избранные до конца пребывают верными:

«Зовутся все; но из званных не все последуют званию – не все делаются призванными. Призванным следует назвать того, который уже принял Евангелие и уверовал. Но и в этом числе не все избранные , не все предопределенные к сообразию с Сыном в праве и в славе. Ибо многие не остаются верными званию и или в вере погрешают, или в жизни “храмлют на обе плесне” (3 Цар. 18: 21). А избранные и предуставленные пребывают верными до конца» .

Не каждый, услышав благодатный призыв, вступает на путь спасения, и не каждый пришедший здесь в Церковь Божию достигает блаженной цели, но, согласно Слову Божию, лишь верный до смерти (Откр. 2: 10), почему при том, что Господь именуется Спасителем всех , ибо всех призывает ко спасению, обретают Царство лишь некоторые – избранничество это определяется не благодатью только, но и стремлением самого человека:

«Одни из них суть предопределенные ко спасению и славе, а другие не предопределенные. И если сие необходимо различать, необходимо положить различие между призванием и призванием. Избранные и предуставленные особенным образом проходят акт призвания, хотя слово призвания всех оглашает одинаково. Начавшись здесь, сие различие избранников продолжается потом и во всех последующих актах на пути спасения, или к Богу приближения, и доводит их до блаженного конца. В чем именно сия разность, определить нельзя; но не в одной благодати, сопровождающей слово призвания, а и в настроении и удобоприемлемости призываемых, кои суть дело их произволения» .

Безусловно, домостроительство нашего спасения есть великая тайна, но спасение это прямо связано с нашим желанием и решением, а не свершается машинально помимо воли людей:

«Ничего не бывает механически, а все совершается с участием нравственно-свободных решимостей самого человека» ; «В благодатном возбуждении дается ему (грешнику. – Авт. ) вкусить сладость добра, то и оно начинает привлекать его к себе как уже изведанное, ведомое и ощущаемое. Весы равны, в руках человека полная свобода действий» .

В православном учении о спасении, таким образом, особое внимание уделяется необходимости намеренного волевого усилия со стороны верующего: «Царство Небесное силою берется, – говорит Спаситель, – и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11: 12), – в этом делании от спасающегося требуется высшее напряжение сил. Невозможно стяжание Царства без всецелого сознательного устремления самого человека, поскольку, согласно святоотеческому слову, где нет произволения, там нет добродетели . «В свободе дана человеку некоторая независимость, – поясняет Вышенский Затворник, – но не с тем, чтобы он своевольничал, а чтобы свободно подчинил себя воле Божией. Добровольное подчинение свободы воле Божией есть единое истинное и единственно блаженное употребление свободы» . Успех на пути ко спасению является плодом свободного подвига на протяжении всей жизни христианина, вступившего на это поприще. Подробно раскрывая суть начала духовной жизни, святитель Феофан указывает на то, что ожидается от каждого лица для его благодатного возрождения:

«Что именно ожидается от нас. Ожидается, чтобы мы 1) сознали присутствие в себе дара благодати; 2) уразумели драгоценность ее для нас, столь великую, что она дороже жизни, так что без нее и жизнь не жизнь; 3) возжелали всем желанием усвоить себе сию благодать, а себя – ей или, что то же, проникнуться ею во всем своем естестве, просветиться и освятиться; 4) решились самым делом достигнуть сего и затем 5) привели сию решимость в исполнение, оставя все или отрешив сердце свое от всего и все его предав вседействию Божией благодати. Когда совершатся в нас сии пять актов, тогда полагается начало внутреннему перерождению нашему, после которого, если неослабно будем продолжать действовать в том же духе, внутреннее перерождение и озарение будут возрастать – быстро или медленно, судя по нашему труду, а главное – по самозабвению и самоотвержению» .

Войти в число предопределенных

В учении Восточной Церкви утверждается необходимость соработничества (синергии) Божественной благодати и человеческой свободы, так как только в единстве согласия человека с волей Божией и добровольном следовании по пути спасения достигается обретение Царства теми, кто «ищет благодати и свободно покоряется ей» . Самодеятельно человек не способен достичь совершенства и спасения, так как не обладает необходимыми для этого силами, и лишь при содействии Божием это становится возможным и осуществимым. Действительное обновление человека, таким образом, совершается в неразрывном взаимодействии с благодатью Божией. При этом и просвещающее, и спасающее действие благодати не лишает значения человеческой свободы и необходимости самоопределения:

«Жизнь истинно христианская устрояется взаимно – благодатию и своим желанием и свободою, так что благодать, без свободного склонения воли, ничего не сделает с нами, ни свое желание, без укрепления благодатию, не может иметь ни в чем успеха. Обе они сходятся в одном деле устроения христианского жития; а что в каждом деле принадлежит благодати и что – своему желанию, это до тонкости различить трудно, да и нужды нет. Ведайте, что благодать никогда не насилует свободного произволения и никогда не оставляет его одного, без своей помощи, когда оно того достойно, имеет в том нужду и просит о том» .

Здание духовной жизни созидается на основании возрождающего действия благодати и деятельной решимости верующего, «напряжение сил человека является условием их благодатного укрепления совместного с ним действия благодати, но условием опять лишь, так сказать, логическим, а не временно предшествующим. Это видно из тех слов епископа Феофана, которыми категорически утверждается совместно-нераздельный характер действования свободы и благодати» . Отношение предопределения к Божественному предведению указывается в апостольском послании следующими словами: «Кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего… А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил» (Рим. 8: 29–30). Комментируя это послание апостола Павла, неверное осмысление которого явилось основанием для ложного учения о предопределении, святитель Феофан поясняет , что православное понимание всеведения Божия, в том числе и Его предведения судеб людей , никогда не отвергает свободную волю человека и его сознательное участие в своем спасении. Предопределение есть непостижимое действие безначального Бога, и оно определяется гармонией предвечных Божественных свойств и совершенств . Всеведующий Бог предвидит и в соответствии с этим предопределяет. Обладая ведением всего сущего, Бог знает прошлое, настоящее, будущее как единое целое, а как ведает, так и определяет тому быть. В силу этого причиной предопределения являются свободные действия человека, не ограниченные предузнанием Божиим, так как свой личный выбор реализует сам человек. Бог же, предвидя результат этого выбора и последующие действия, согласно этому определяет, то есть само предопределение является логическим следствием свободных деяний человека, а не наоборот:

«Он (Бог. – Авт. ) ведает и начало, и продолжение, и конец всего сущего и бывающего – ведает и последнее свое определение участи каждого, как и всего человеческого рода; ведает, кого коснется Его последнее “придите” и кого коснется “отъидите”. А как ведает, так и определяет тому быть. Но как, ведая наперед, Он предведает, так и, определяя наперед, предопределяет. И поелику ведение или предведение Божие отнюдь истинно и верно, то и определение Его неизменно. Но, касаясь свободных тварей, оно не стесняет их свободы и не делает их невольными исполнителями своих определений. Свободные действия Бог предвидит как свободные, видит все течение свободного лица и общий итог всех его деяний. И, видя то, определяет, как бы то было уже совершившимся. Ибо не просто предопределяет, но предопределяет, предуведав. Мы определяем человека, что хорош или худ, видя дела его, пред нами им наделанные. И Бог предопределяет по делам же – но делам предвиденным, так, как бы они уже были сделаны. Не действия свободных лиц суть следствие предопределения, а само предопределение – следствие свободных дел» .

Бог, – поясняет святитель Феофан, – в силу этого предведения предопределяет избранным быть таковыми и соответственно этому воспринять часть в вечности. «Предопределение Божие обнимает и временное, и вечное. Апостол указывает, к чему предопределены предуведенные, именно – к тому, чтоб им “сообразным быти образу Сына Его”» .

Этими двумя сходящимися воедино действиями – предведением и предопределением – исчерпывается предвечное предначертание Божие о спасаемых людях. Все сказанное выше относится к каждому. Спасение, согласно православному учению, – замечает святитель Феофан, – есть действие свободно-нравственное, хотя и возможное только с помощью благодати Божией. Всякий призван Богом, и каждому желающему возможно быть в числе предопределенных:

«Бог предвидел, чего возжелаем мы и к чему будем стремиться, и соответственно тому положил определение о нас. Следовательно, все дело в нашем настроении. Блюди доброе настроение – и попадешь в избранники предуставленные… Напряги усилие и ревнование – и завоюешь себе избрание. Впрочем, сие-то и означает, что ты из предуставленных избранников, ибо неизбранник не станет ревновать» .

Таким образом, для возрождения человек сам должен неотступно устремляться к Источнику спасения, в случае же падения спешить подняться через покаяние, чтобы не лишиться своего призвания, ибо благодать не самодействующая сила, отчужденно принуждающая людей к добродетели.

«Пребудь верен и благословляй Бога, призвавшего тебя к сообразию с Сыном Его помимо тебя. Если пребудешь так до конца, то не сомневайся, что и там сретит тебя беспредельная милость Божия. Если и падешь, не падай в отчаяние, а спеши покаянием опять стать в чин, из коего испал, подобно Петру. Если и многократно падешь, вставай, веруя, что, вставши, ты опять вступаешь в сонм призванных по предуставлению. Только нераскаянные грешники и ожесточенные неверы могут быть исключены из сего сонма, но и то не решительно. Разбойник уже на кресте, в последние минуты жизни, был схвачен и взят Сыном Божиим в рай» .

По подытоживающему и точному высказыванию архимандрита Сергия (Страгородского), впоследствии Патриарха Московского и всея Руси, «весьма поучительно, говорим мы, познакомиться с раскрытием этой стороны в сочинениях… преосвященного Феофана, так глубоко проникнутого отеческим учением… По представлению преосвященного Феофана, внутреннюю сущность таинственного обновления человека составляет его добровольное и окончательное определение себя на угождение Богу. “Это решение, – говорит преосвященный Феофан, – есть главный момент в деле обращения”. Как видим, преосвященный Феофан в этом описании истинного содержания догматических понятий, касающихся вопроса о спасении, совершенно правильно выражает учение святых отцов Церкви» , – в отличие от инославной схоластики, учащей о «самодвижной праведности, которая водворяется в человеке и начинает в нем действовать помимо и даже почти вопреки его сознанию и воле» .

Богатство не свидетельствует о предопределении ко спасению, как и скорби не указывают на обратное

Важно также отметить, что, согласно Вышенскому Затворнику, внешняя успешность, богатство, безусловно, не свидетельствуют о предопределении человека ко спасению, как и скорби не указывают об обратном определении .

«Все случающееся с ними (с верными. – Авт. ), даже самое прискорбное, (Бог. – Авт. ) обращает им во благо, – пишет святитель Феофан, – …терпение уже и потому требует поддержки, что не скоро получается чаемое – пресветлое и преблаженное; но нужда такой поддержки премного увеличивается от того, что внешнее положение сих ждущих крайне прискорбно… Бог же, видя, как они всецело Ему себя предают и тем свидетельствуют великую к Нему любовь, устрояет их жизнь так, что все встречающееся с ними обращается им во благо, благо духовное, то есть в очищение сердца, в укрепление доброго нрава, в случае самопожертвования Господа ради, высоко ценимые правдою Божиею и уготовляющие неоцененное воздаяние. Как естественно отсюда заключение: итак, не смущайтесь, встречая скорби, и не ослабляйте уповательного настроения вашего!» .

Вместе с тем Вышинский Затворник указывает, что успех и удобства этого мира могут даже более увести от Бога, чем скорбь и теснота: «Разве прелести мира не сильны к тому же? Даже не более ли они отводят от Бога и верности Ему?» .

Таково учение о предопределении Божием, глубокое знание которого в полном согласии с учением Православной Церкви показал в своих трудах святитель Феофан Затворник, ставшее камнем преткновения для сторонников ложного представления о предестинации как безусловной предустановленности в жизни каждого человека.

Предестинация (лат. praedestinatio, от prae – пред , прежде и destinare – определять , назначать ) – предопределение.

Кальвин Ж. Наставление в христианской вере. С. 409.

Там же. С. 410.

Там же. С. 404.

Ни одна из ветвей современного кальвинизма официально не отвергла это учение. См.: Васечко В.Н. Сравнительное богословие. С. 50.

Иларион (Алфеев), епископ. Православие. Т. I. Издательство Сретенского монастыря, 2008. С. 535.

Буткевич Т., протоиерей. Зло, его сущность и происхождение: В 2 т. Т. 2. Киев, 2007. С. 49.

Глубоковский Н.Н. Учение святого апостола Павла о предопределении по сравнению с воззрениями книги Премудрости Соломоновой // Христианское чтение. СПб., 1904. № 7. С. 30.

Трубецкой Е.Н. Религиозно-общественный идеал западного христианства в V веке. Ч. 1. Миросозерцание блаженного Августина. М., 1892. С. 162.

Внутри кальвинистов вскоре произошло разделение на инфралапсариев и супралапсариев, первые из которых предполагали, что Бог решил избрание достойных лишь со времени предвиденного им грехопадения; супралапсарии же считали грехопадение заключенным в предрешении Божием. «Супралапсарии и инфралапсарии – два направления в кальвинизме, различавшиеся толкованием учения о предопределении. Согласно инфралапсариям, Бог принял решение спасти одну часть человечества без всякой заслуги со стороны этих людей и осудить другую без всякой вины только после падения Адама (infra lapsum). Супралапсарии же считали, что божественное решение об осуждении одних и спасении других существовало извечно, так что само падение Адама Бог предвидел (supra lapsum) и предопределил». – Лейбниц Г.В. Описание и глубокий анализ своей жизни и обращения блаж. Августин дает в первых девяти главах «Исповеди».

«Августин проникнут убеждением, что с первых дней младенчества и до той минуты, когда благодать коснулась его, все его поступки были выражением его греховности… Так, вся прошедшая жизнь представляется Августину одним сплошным оскорблением Бога, временем мрака, греха, неведения и похоти, когда сами попытки противиться греху были тщетны и не приводили ни к чему, потому что, пробуя встать, он неизменно падал и опускался глубже в засасывающую тину порока». – Попов И.В. Труды по патрологии. Т. 2. Личность и учение блаженного Августина. Издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2005. С. 183–184.

Сергий (Страгородский), архимандрит. Учение блаженного Августина о предопределении в связи с обстоятельствами его жизни и деятельности // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1887. № 2. Ч. 1. С. 447.

«Но, несмотря на то, что природа человека искажена и испорчена, она не полностью повреждена. Бог, говорит блаж. Августин, не полностью изъял Свои милости, иначе мы просто перестали бы существовать». – Армстронг Артур Х. Истоки христианского богословия: Введение в античную философию. СПб., 2006. С. 236.

Формирование учения о соотношении благодати и свободы вплоть до утверждения теории самовластного действия благодати происходит во взглядах блаж. Августина поэтапно. См.: Фокин А.Р. Краткий очерк учения блаженного Августина о соотношении свободного человеческого действия и Божественной благодати в спасении (по сочинениям 386–397 гг.) // Августин, блаженный. Трактаты о различных вопросах. М., 2005. С. 8–40.

Августин, блаженный. Творения: В 4-х т. Т. 2: Теологические трактаты. СПб.; Киев, 2000. С. 58.

Seraphim (Rose), hierom. The Place of Blessed Augustine in the Orthodox Church. Platina, CA: Saint Herman of Alaska Brotherhood, 1983. P. 18.

Пеликан Я. Христианская традиция. История развития вероучения. Т. 1: Возникновение кафолической традиции. М., 2007. С. 284.

Там же. С. 536.

Феофан Затворник, святитель. Толкование первых восьми глав послания св. апостола Павла к Римлянам. Цит. по: Журнал Московской Патриархии. 1980. № 3. С. 67.

Феофан Затворник, святитель. Путь ко спасению. Цит. по: Хондзинский Павел, протоиерей. Учение святителя Феофана о благодати и «чистой любви» в контексте идей блаженного Августина // Вестник ПСТГУ: Богословие. Философия. 2012. Вып. 6 (44). С. 26.

«Бог насильно не влечет нас, Он дал нам власть избирать худое и доброе, чтобы мы были добры свободно. Душа, как царица над самой собою и свободная в своих действиях, не всегда покоряется Богу, а Он не хочет насильно и против воли сделать душу добродетельною и святою. Ибо где нет произволения, там нет и добродетели. Надобно убедить душу, чтобы по своей воле она сделалась доброю». – Иоанн Златоуст , святитель. Беседа на слова: «И видехом славу Его…» (Ин. 1: 14) // Христианское чтение. 1835. Ч. 2. С. 33.

Феофан Затворник, святитель. Начертание христианского нравоучения. М., 2002. С. 52.

Феофан Затворник, святитель. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться. С. 125.

Послание патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере // Догматические послания православных иерархов XVII–XIX веков о православной вере. Издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1995. С. 149.

Феофан, святитель. Письма о христианской жизни. М., 2007. С. 190–191.

Зарин С.М. Аскетизм по православно-христианскому учению. Т. 1. СПб., 1907. С. 12.

«Избегая всякой полемики с западными толкованиями отрицательного направления, святитель предлагает лишь полное вероучение и нравоучение в Послании апостола Павла. С положительной стороны изъясняет текст по разуму Святой Православной Церкви, обращает большое внимание на назидание читателей». – Крутиков И.А. Святитель Феофан, Затворник и подвижник Вышенской пустыни. М., 1905. С. 145.

Преп. Иоанн Дамаскин в «Точном изложении православной веры» пишет: «Бог все предвидит, но не все предопределяет. Так, Он предвидит то, что находится в нашей власти, но не предопределяет этого; ибо Он не хочет, чтобы явился порок, но не принуждает силою к добродетели». – ТИПВ. 2. 30.

Свт. Григорий Палама о предопределении Божием: «Предопределение и Божественное воление и предведение и сосуществуют извечно вместе с сущностью Бога, и являются безначальными и нетварными. Но ничто из этого не есть сущность Божия, как сказано выше. И все это настолько отстоит от того, чтобы быть ему сущностью Божией, что и великий Василий в “Антирритиках” предведение Божие о чем-либо называет не имеющим начала, но [имеющим] окончание, когда предузнанное достигнет [своего осуществления]». (Против Евномия, 4 // PG. 29. 680 B). – Григорий Палама, святитель. Трактаты (Патристика: тексты и исследования). Краснодар, 2007. С. 47.

Феофан Затворник, святитель. Толкования посланий св. апостола Павла. Послание к Римлянам. С. 531–532.

Там же. С. 532.

Там же. С. 537–538.

Там же. С. 537.

Сергий (Страгородский), архиепископ. Православное учение о спасении. М., 1991. С. 184.

Там же. С. 197.

В «Послании Восточных Патриархов о православной вере» от 1723 г. против ложного понимания предопределения говорится: «Веруем, что Всеблагой Бог предопределил к славе тех, которых избрал от вечности, а которых отвергнул, тех предал осуждению, не потому, впрочем, чтобы Он не восхотел таким образом одних оправдать, а других оставить и осудить без причины, ибо это не свойственно Богу, общему всех и нелицеприятному Отцу, “Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины” (1 Тим. 2: 4), но поскольку Он предвидел, что одни хорошо будут пользоваться своей свободной волей, а другие худо, то поэтому одних предопределил к славе, а других осудил… Но что говорят богохульные еретики, будто Бог предопределяет или осуждает, нисколько не взирая на дела предопределяемых или осуждаемых, это мы почитаем безумием и нечестием… Верить таким образом, учить и мыслить мы не дерзнем никогда… и тех, которые так говорят и думают, мы предаем вечной анафеме и признаем худшими всех неверных». – Послание патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере // Догматические послания православных иерархов XVII–XIX веков о православной вере. С. 148–151.

Феофан Затворник, святитель. Толкования посланий св. апостола Павла. Послание к Римлянам. С. 526–527.

Предопределение - представление, распространяемое представителями религиозных монотеистических учений, согласно которому деятельность и судьба людей всецело определяются волей Бога. Центральное место это представление занимает в религиозной философии истории. В частности, в христианской философии Августина оно выступает в форме провиденциализма как предопределенности пути и конечной цели истории - к эсхатологическому «Царству Божию». Такое представление стало основой всей средневековой церковной христианской истории и продолжало оказывать свое влияние и в дальнейшем. Острые дискуссии вокруг идеи П. возникли в христианстве, как и в др. религиях, в связи с решением проблемы о свободе воли и ответственности человека. Если деятельность и судьба человека полностью предопределены божественной волей, он не несет никакой ответственности за свои поступки. В таком случае он не может быть обвинен в грехах, и, следовательно, защитники идеи об абсолютной предопределенности подрывают моральные устои общества. С др. стороны, сторонники свободы воли слишком многое предоставляют произволу личности и тем самым покушаются на прерогативы религии и на те же моральные устои. Особо острая полемика между защитниками противоположных взглядов на П. возникла в период религиозной Реформации. Такие вожди Реформации, как М. Лютер и особенно Ж. Кальвин, выступили против засилья римско-католической церкви, ее торговли индульгенциями и др. злоупотреблений духовенства. Они заявляли, что спасение человека может быть достигнуто только верой, которая даруется ему Богом, и поэтому защищали идею об абсолютном П. В этой связи они не только не проводили никакого различия между духовенством и мирянами, но считали, что служение Богу может быть достигнуто не столько соблюдением церковных обрядов и ритуалов, сколько мирскими делами и заботами (справедливостью, экономным ведением хозяйства, накоплением добра, бережливостью и т.п.). Возникшая на этих принципах протестантская мораль способствовала, как известно, формированию первоначального накопления капитала.

Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики. Под редакцией А.А. Ивина. 2004.

Предопределение – в религ. системах мышления исходящая от воли божества детерминированность этич. поведения человека и отсюда – его "спасения" или "осуждения" в вечности (греч. προορισμός, лат. praedestinatio или praedeterminatio). Поскольку с т. зр. последоват. монотеизма все существующее в конечном счете определяется волей бога, всякая монотеистич. теология по необходимости должна считаться с идеей П. (ср. религ. фатализм ислама, образ ветхозаветной "Книги жизни" с именами избранников Яхве, Исх. XXXII, Пс. XIX, 29; Дан. XII, 1 и т.п.). При этом концепция П. вступает в противоречие с учением о свободе воли и ответственности человека за его вину, без к-рого невозможна религ. этика.

В истории христианства полемика вокруг П. была обусловлена не столько потребностями устранения логич. противоречий вероучения, сколько борьбой двух конкурирующих типов религ. психологии: с одной стороны, индивидуалистич. и иррационалистич. переживания безнадежной виновности и безотчетной преданности богу, с другой – догматич. рационализма церкви, строящей свои обещания спасения на юридич. понятиях "заслуги", к-рую верующий приобретает через повиновение церкви, и "награды", к-рую она может ему гарантировать.

Мотив П. в Евангелиях имеет преим. оптимистич. характер и выражает уверенность адептов новой религии в своем избранничестве и призвании (см., напр., Матф. XX, 23, Иоанн X, 29). Религ. аристократизм гностиков потребовал резкого разделения на "тех, кто от природы сродни небесам", и "тех, кто от природы сродни плоти" (см. G. Quispel, An unknown fragment of the Acts of Andrew, в кн.: Vigiliae Christianae, t. 10, 1956, p.129–48).Спекулятивную разработку идеи П. дают Послания Павла (Рим. VIII, 28–30; Эф. 3–14 и, особенно, Тим. II,1,9), связывая ее с новой концепцией благодати (χάρις) и перенося акцент на иллюзорность самостоят. нравств. усилий человека ("Что ты имеешь, чего бы ты не получил?" – Коринф. I, 4, 7). Именно эта акцентировка доминирует у Августина, умозаключающего от пессимистич. оценки нормального состояния человека К необходимости благодати, к-рая выводит его из тождества самому себе и тем "спасает"; эта благодать не может быть заслужена и обусловливается лишь свободным произволом божества. Формула Августина "дай, что повелишь, и повелевай, что пожелаешь" (da, quod iubes et iube quod vis) ("Исповедь", Х, 31) вызвала протест Пелагия, противопоставившего ей принцип свободной воли. Хотя реально пелагианство могло апеллировать лишь к практике монашеского "подвижничества", оно реставрировало нек-рые черты антич. героизма (человек самостоят. усилием восходит к божеству).

Несмотря на неоднократные осуждения пелагианства церк. инстанциями, полемика не прекратилась и в 5–6 вв. (августинизм отстаивали Проспер Аквитанский, Фульгенций и Цезарий из Арля, пелагианство – Фауст из Риеца). Постановление собора в Оранже (529) подтвердило авторитет Августина, но не смогло добиться реального усвоения церковью идеи П. Проблематика индивидуалистич. религ. переживания, жизненно важная для Августина, теряет на время всякое значение: религиозность раннего средневековья исключительно церковна. Характерно, что паулинистско-августиновское понятие благодати в 6 в. радикально переосмысляется: из личного переживания она становится эффектом церк. "таинств". Церковь стремилась осмыслить себя как институцию универс. "спасения", в рамках к-рой любой верующий через подчинение ей может заслужить потустороннюю награду; если она во имя своих притязаний посягала на важный для христианства тезис о вечности загробного воздаяния (учение о чистилище, легенды об избавлении церковью душ из ада), то в земной жизни для непреложного П. заведомо не оставалось места.

Вост. церковь, над к-рой не тяготел авторитет Августина, была особенно последовательна: уже Иоанн Златоуст подменяет понятие "П." понятием "предвидения" (πρόγνωσις) бога и тем сводит на нет тенденцию этич. иррационализма. За ним идет крупнейший авторитет православной схоластики, оказавший влияние и на ср.-век. Запад, – Иоанн Дамаскин: "бог все предвидит, но не все предопределяет". Православная церковь восстанавливает на правах догмы учение Оригена о намерении бога спасти всех (но бее логич. вывода о том, что все действительно спасутся, как учил Ориген).

На Западе попытка Готшалька (ок. 805 – ок. 865) обновить учение о П. в форме доктрины "двойного" П. (gemina praedestinatio – не только к спасению, но и к осуждению) признается еретической. В системе Иоанна Скота Эриугены учение о "простом" П. (simplex praedestinatio – только к спасению) обосновывалось отрицанием (в неоплатонич.духе) сущностной реальности зла; это решение проблемы вело к пантеистич. оптимизму и также было неприемлемо для церкви. Зрелая схоластика относится к проблеме П. с большой осторожностью и без глубокого интереса. Бонавентура предпочитает давать формулировки об "изначальной любви" (praedilectio) бога как об истинной причине моральных достижений человека. Фома Аквинский также учит о любви бога как истинном источнике морального добра, в то же время подчеркивая момент свободного сотрудничества человеч. воли с божеств. благодатью. Схоластика избегает проблемы П. к осуждению.

Религ. индивидуализм Реформации обусловил повыш. интерес к проблеме предопределения Лютер возрождает паулинистско-августиновский стиль религ. психологизма, оценивая католич. концепцию "заслуги" как кощунственное торгашество и выдвигая против нее теории несвободы воли и спасения верой. Еще дальше идет Кальвин, отчетливо выразивший бурж. содержание Реформации: он доводит учение о "двойном" П. до тезиса, согласно к-рому Христос принес себя в жертву не за всех людей, но только за избранных. На связь доктрины Кальвина с действительностью эпохи "первоначального накопления" указывал Энгельс: "Его учение о предопределении было религиозным выражением того факта, что в мире торговли и конкуренции удача или банкротство зависят не от деятельности или искусства отдельных лиц, а от обстоятельств, от них не зависящих" (Энгельс Ф., Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 22, с. 308). Жестокое пренебрежение к обреченным, контрастирующее с традиц. жалостью к кающемуся грешнику, характеризует вытеснение феод. патриархальности в отношениях между людьми сухой бурж. деловитостью. Доктрина Кальвина встретила сопротивление приверженцев голл. реформатора Я. Арминия (1560– 1609), но была официально принята на синоде в Дорте 1618–19 и на Вестминстерской ассамблее 1643.

Православие реагировало на протестантские доктрины П., продемонстрировав на Иерусалимском соборе 1672 верность своим старым взглядам о воле бога к спасению всех; этих взглядов православная церковь держится и поныне. Католич. контрреформация пошла по линии отталкивания от августиновской традиции (в 17 в. был случай издания сочинений Августина с купюрами мест о П.); особенно последовательными в этом были иезуиты, противопоставившие крайний моральный оптимизм суровости протестантов. Иезуит Л. Молина (1535–1600) решился до конца заменить идею П. учением об "условном знании" бога (scientia condicionata) о готовности праведников свободно сотрудничать с ним; это знание и дает божеству возможность "заранее" награждать достойных. Тем самым понятия заслуги и награды были универсализированы, что отвечало механич. духу контрреформац. религиозности. Совр. католич. теологи (напр., Р. Гарригу-Лагранж) защищают свободу воли и оптимистич. понимание П.: многие среди них настаивают на том, что человек может добиться спасения и не будучи к нему предопределенным. При этом в рамках совр. неосхоластики продолжается полемика между ортодоксально-томистским и иезуитским пониманием П.

Отношение либерального протестантизма конца 19 – нач. 20 вв. к проблеме П. было двойственным: идеализируя августиновский религ. психологизм, он критически относился к "наркотическим" (выражение А. Гарнака) элементам последнего, т.е. прежде всего к пессимистич. концепции П. Более последовательна в своей реставрации архаич. суровости раннего протестантизма совр. "неоортодоксия" в ее германско-швейцарском (К. Барт, Э. Бруннер, Р. Бультман) и англо-саксонском (Р. Нибур) вариантах. Настаивая на абс. иррациональности и притом индивидуальной неповторимости "экзистенциальных" взаимоотношений бога и человека (по словам К. Барта, "отношение именно этого человека к именно этому богу есть для меня сразу и тема библии, и сумма философии"), "неоортодоксия" с логич. необходимостью тяготеет к кальвинистскому пониманию П.

Будучи специфич. продуктом религ. мировоззрения, понятие "П." служило в истории философии логич. моделью для постановки таких важных общефилос. проблем, как вопрос о свободе воли, о согласовании детерминизма и моральной ответственности и т.п.

Лит.: К. Маркс и Ф. Энгельс о религии, М., 1955, с. 114–115; Friеhоff С., Die Prädestinationslehre bei Thomas von Aquino und Calvin, Freiburg (Schweiz), 1926; Garrigou-Lagrange, La prédestination des saints et la grâce, P., 1936; Hygren G., Das Prädestinationsproblem in der Theologie Augustins, Gött., 1956; Rabeneck J., Grundzüge der Prädestinationslehre Molinas, "Scholastik", 1956, 31. Juli, S. 351–69.

С. Аверинцев. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960-1970.

Предопределение (греч. προορισμός, лат. praedestinati или praedeterminatio) - в религиозных системах мышления исходящая от воли Божества детерминированность этического поведения человека и отсюда - его “спасения” или “осуждения” в вечности. Поскольку с точки зрения последовательного монотеизма все существующее в конечном счете определяется волей Бога, всякая монотеистическая теология по необходимости должна считаться с идеей предопределения (ср. религиозный фатализм ислама, образ ветхозаветной “Книги жизни” с именами избранников Яхве - Исх 32: 32-33; Пс 68:29; Дан 12:1 и др.). При этом концепция предопределения вступает в противоречие с учением о свободе ваял и ответственности человека за его вину, без которого невозможна религиозная этика.

В истории христианства полемика вокруг предопределения была обусловлена не столько потребностями устранения логических противоречий вероучения, сколько борьбой двух конкурирующих типов религиозной психологии: с одной стороны, индивидуалистические и иррационалистические переживания безнадежной виновности и безотчетной преданности Богу, с другой - догматический рационализм церкви, строящей свои обещания спасения на юридических понятиях “заслуги”, которую верующий приобретает через повиновение церкви, и “награды”, которую она может ему гарантировать. Мотив предопределения в Евангелиях имеет преимущественно оптимистический характер и выражает уверенность адептов новой религии в своем избранничестве и призвании (напр., Мф 20: 23, Ин 10: 29). Религиозный аристократизм гностиков потребовал резкого разделения на “тех, кто от природы сродни небесам” и “тех, кто от природы сродни плоти” (Quispel G. An unknown fragment of the Acts of Andrew,- Vigiliae Chnstianae, 1.10,1956, p. 129-48). Спекулятивную разработку идеи предопределения дают Послания ап. Павла (Рим 8: 28-30; Εφ 1: 3-14 и, особенно, 2Тим 1: 9), связывая ее с новой концепцией благодати (χάρις) и перенося акцент на иллюзорность самостоятельных нравственных усилий человека (“Что ты имеешь, чего бы не получил?” - 1Кор 4:7). Именно эта акцентировка доминирует у Августина, умозаключающего от пессимистической оценки нормального состояния человека к необходимости благодати, которая выводит его из тождества самому себе и тем “спасает”; эта благодать не может быть заслужена и обусловливается лишь свободным произволением Божества. Формула Августина “дай, что повелишь, и повелевай, что пожелаешь” (da, quod iubes et uibe quod vis) (“Исповедь”, X, 31) вызвала протест Пелагия, противопоставившего ей принцип свободной воли. Хотя реально пелагианство могло апеллировать лишь к практике монашеского “подвижничества”, оно реставрировало некоторые черты античного героизма (человек самостоятельным усилием восходит к Божеству).

Несмотря на неоднократные осуждения пелагианства церковными инстанциями, полемика не прекратилась и в 5-6 вв. (августинизм отстаивали Проспер Аквитанский, Фульгенций и Цезарий из Арля, пелагианство - Фауст из Риеца). Постановление собора в Оранже (529) подтвердило авторитет Августина, но не смогло добиться реального усвоения церковью идеи предопределения. Проблематика индивидуалистического религиозного переживания, жизненно важная для Августина, теряет на время всякое значение: религиозность раннего средневековья исключительно церковна. Характерно, что паулинистско-августиновское понятие благодати в 6 в. радикально переосмысляется: из личного переживания она становится эффектом церковных “таинств”. Церковь стремилась осмыслить себя как институцию универсального “спасения”, в рамках которой любой верующий через подчинение ей может заслужить потустороннюю награду; если она во имя своих притязаний посягала на важный для христианства тезис о вечности загробного воздаяния (учение о чистилище, легенды об избавлении церковью душ из ада), то в земной жизни для непреложного предопределения заведомо не оставалось места.

Восточная церковь, над которой не тяготел авторитет Августина, была особенно последовательна: уже Иоанн Златоуст подменяет понятие “предопределение” понятием “предвидение” (πρόγνοσις) Бога и тем сводит на нет тенденцию этического иррационализма. За ним идет крупнейший авторитет православной схоластики, оказавший влияние и на средневековый Запад, - Иоанн Дамаскчн: “Бог все предвидит, но не все предопределяет”. Православная церковь восстанавливает на правах догмы учение Оригена о намерении Бога спасти всех (но без вывода о том, чтовсе действительно спасутся, как учил Ориген).

На Западе попытка Готшалька (ок. 805 - ок. 865) обновить учение о предопределении в форме доктрины “двойного” предопределения (gemina praedestinatio - не только к спасению, но и к осуждению) признается еретической. В системе Иоанна Скота Эраугены учение о “простом” предопределении (simplex praedestinatio - только к спасению) обосновывалось отрицанием (в неоплатоническом духе) сущностной реальности зла; это решение проблемы вело к пантеистическому оптимизму и также было неприемлемо для церкви. Зрелая схоластика относится к проблеме предопределения с большой осторожностью и без глубокого интереса. Бонавептура предпочитает давать формулировки об “изначальной любви” (praedilectio) Бога как об истинной причине моральных достижений человека. Φα””β Аквинскш также учит о любви Бога как истинном источнике морального добра, в то же время подчеркивая момент свободного сотрудничества человеческой воли с божественной благодатью. Схоластика избегает проблемы предопределения к осуждению.

Религиозный индивидуализм Реформации обусловил повышенный интерес к проблеме предопределения. М. Лютер возрождает паулинистско-августиновский стиль религиозного психологизма, оценивая католическую концепцию “заслуги” как кощунственное торгашество и выдвигая против нее теории несвободы воли и спасения верой. Еще дальше идет Ж. Кальвин, отчетливо выразивший буржуазное содержание Реформации; он доводит учение о “двойном” предопределении до тезиса, согласно которому Христос принес себя в жертву не за всех людей, но только за избранных. Жестокое пренебрежение к обреченным, контрастирующее с традиционной жалостью к кающемуся грешнику, характеризует вытеснение феодальной патриархальности в отношениях между людьми сухой буржуазной деловитостью. Доктрина Кальвина встретила сопротивление приверженцев голландского реформатора Я. Армшия, но была официально принята на синоде вДорте (1618-19) и на Вестминстерской ассамблее (1643).

Православие реагировало на протестантские доктрины предопределения, продемонстрировав на Иерусалимском соборе 1672 верность своим старым взглядам о воле Бога к спасению всех; этих взглядов православная церковь держится и поныне. Католическая контрреформация пошла по линии отталкивания от августиновской традиции (в 17 в. был случай издания сочинений Августина с купюрами мест о предопределении); особенно последовательными в этом были иезуиты, противопоставившие крайний моральный оптимизм суровости протестантов. Иезуит Л. Малина решился до конца заменить идею предопределения учением об “условном знании” Бога (scientia condicionata), о готовности праведников свободно сотрудничать с Ним; это знание и дает Божеству возможность “заранее” награждать достойных. Тем самым понятия заслуга и награды были уннверсализированы, что отвечало механическому духу контрреформационной религиозности. Современные католические теологи (напр., Р. Гарригу-Лагранж) защищают свободу воли и оптимистическое понимание предопределения: многие среди них настаивают на том, чточеловек может добиться спасения и не будучи к нему предопределенным. При этом в рамках современной пеосхоласишкя продолжается полемика между ортодоксально-томистским и иезуитским пониманием предопределения.

Отношение либерального протестантизма кон. 19 - нач. 20 в. к проблеме предопределения было двойственным: идеализируя августиновский религиозный психологизм, он критически относился к “наркотическим” (выражение А. Гаршгка) элементам последнего, т. е. прежде всего к пессимистической концепции предопределения. Более последовательна в своей реставрации архаической суровости раннего протестантизма современная “неоортодоксия” в ее германо-швейцарском (К. Борт, Э. Брукнер) и англосаксонском (Р. Нибур) вариантах. Настаивая на абсолютной иррациональности и притом индивидуальной неповторимости “экзистенциальных” взаимоотношений Бога и человека (по словам К. Барта, “отношение именно этого человека к именно этому Богу есть для меня сразу и тема Библии, и сумма философии”), “неоортодоксия” с логической необходимостью тяготеет к кальвинистскому пониманию предопределения.

Будучи специфическим продуктом религиозного мировоззрения, понятие “предопределение” служило в истории философии логической моделью для постановки таких важных об щефилософских проблем, как вопрос о свободе воли, о согласовании детерминизма и моральной ответственности и т. п.

Лит.: FriehoffC. Die Prädestinationslehre bei Thomas von Aquino und Calvin. Freiburg (Schweiz), 1926; Garrigou- Lagrange R. La predestination des saints et la grâce. P., 1836; Hygren G. Das Prädestinationsproblem in der Theologie Augustins. Gott., 1956; Rabeneck J, Grundzüge der Prädestinationslehre Molinas.- “Scholastik”, 1956, 31 Juli, S. 351-69.

С. С. Аверинцев

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.